Записки десантника. Повесть

- Оно, конечно, хорошо бы побольше, да силенок-то хватит ли? - Павел Антонович пристально посмотрел на всех нас по очереди и продолжил: - Ну, не будем сейчас вдаваться в детали. Мысль о переключении главного внимания бригадной разведки на Минск, во всяком случае, правильна. Надо смелее устанавливать там контакт с советскими людьми. Особенно с теми, кто вынужден работать в штабах и канцеляриях гитлеровцев.

Жукович сделал паузу, которой воспользовался Лопатин.

- По-моему, нельзя ослаблять внимания и к Борисову, - сказал он.

- Это верно, - поддержал его Павел Антонович. - Борисов забывать нельзя. И, кстати, вот что. Ваши данные, - обратился он к Рудаку, - относительно усиленной переброски в сторону фронта эшелонов с танками, самоходной артиллерией и войсками подтверждаются данными разведок других отрядов. Мною получено указание Центрального штаба партизанского движения усилить наблюдение за этими перевозками. Так что сейчас необходимо сосредоточить максимум внимания на выполнении этой задачи. Я бы просил вас, - снова повернулся Жукович ко мне, - в первую очередь заняться этим вопросом.

- Видно, назревают большие дела на белорусском направлении, - задумчиво промолвил Большаков.

- И не только на белорусском, - загадочно поправил его Павел Антонович.

Между командирами и Жуковичем завязалась оживленная беседа об общей обстановке на фронтах, а у меня из головы не выходили железнодорожные перевозки. «Как я выпустил их из виду? А ведь мне Рудак говорил об этом», - корил я себя. И знакомое чувство недовольства собой закипало на сердце.

- А свой план вы по мере сил старайтесь реализовать, - сказал, прощаясь со мной, Жукович. - Скажу больше: решительнее проникайте в Минск, ищите подходы к самому гаулейтеру, имперскому комиссару фон Кубе. Уничтожение этого главного палача белорусского народа, личного друга Гитлера, - большое политическое дело. Им занимаются уже многие партизанские отряды. Смело включайтесь в это дело и вы с Рудаком. Но, - Жукович улыбнулся, - не забывайте и малых, будничных дел.

Павел Антонович отлично, видимо, понимал мое душевное состояние в те минуты.

Боевые соратники

Дня через два мы с Володей провожали молодых разведчиков в Борисов. Они должны были собрать, сколько возможно, более полные данные о железнодорожных перевозках противника, а заодно поручить своим связным прощупать подходы к разведывательной школе, к штабу борисовского гарнизона и к некоторым другим объектам.

Николая Капшая мы хотели на этот раз задержать в лагере и дать ему, единственному в бригаде владеющему в какой-то мере графикой, другое важное и срочное поручение: изготовление печатей и штампов. Когда я сказал об этом Николаю, он растерялся.

- Вы… отстраняете меня от разведки? Не доверяете?

Я посоветовал ему не говорить глупостей и стал разъяснять особенную важность и срочность того задания, которое ему предлагалось. Но было видно, что это его нисколько не интересует. Выслушав меня, он спросил:

- Вы пошлете Бориса и Артура без меня?

Я обозлился:

- А что, боишься, что они без тебя дороги не найдут?

- Не в этом дело…

- А в чем же?

- Лучше, когда мы ходим втроем.

- Почему?

Николай замялся. Лицо его выражало напряжение, он поджал губы и молча переминался с ноги на ногу, не решаясь, видимо, начать откровенный разговор. Я понял, что он опасается, как бы не скомпрометировать Бориса и Артура. Рудак, видно, не зря меня предупреждал об особенной щепетильности Николая.

- Говори прямо: боишься, что без тебя твои товарищи не справятся с заданием? - старался я вызвать его на откровенность.

- Нет, что вы! Задание они выполнят, но дело в том… Борис, понимаете, имеет один недостаток… Он любит выходить из города с огоньком.

- С каким огоньком?

- Ну… когда мы выходим из Борисова, ему обязательно хочется уничтожить одного-двух фрицев, а на худой конец хотя бы парочку полицаев.

- И как же вы это делаете?

- Обычно мы покидаем город ночью, когда по улицам ходят только патрули да подгулявшие гитлеровцы и полицаи. Их легко подкараулить и ухлопать. Но без шума это, как правило, не обходится. На выстрелы сбегаются патрули, а иногда появляется и целое подразделение… Начинается преследование, и бывает так, что мы еле ноги уносим. Когда мы успеваем убить пару-тройку фашистов, Борис обычно торжествует: «Не зря сходили в город!». Он страсть как не любит ходить по глухим улочкам, и мне всегда приходится его сдерживать.

- Ну, а огоньком ты тоже увлекаешься?

- Был грех, - Николай опустил голову, покраснел. - Только после одного неприятного разговора с Дядей Колей в присутствии Павла Антоновича я и сам отказался от огонька и Бориса отговариваю.

- А как Артур?

- Да тоже любит с огоньком. И вообще-лучше, когда мы ходим на задание вместе.

Этот наш разговор я передал Лопатину.

- Знаю, - отрывисто бросил он. - Любит Борис показать лихачество. Вот что: когда будете отправлять группу на задание, скажите мне. А Николая не держите. Пусть втроем идут. Мне недавно говорили, что у нас тут есть один паренек, Александров по фамилии, он, кажется, бывший гравер. Вот его и приспособьте для того дела.