Мария сблизилась с Верой, постепенно ввела ее в курс задуманного дела, и когда, наконец, сказала, какую роль могла бы сыграть девушка, Вера с готовностью согласилась. Вскоре в Колодищах в доме Александры Степановны появилась «квартирантка»-беженка, подыскивающая себе работу.
Обычно никто из советских девушек не хотел работать у гитлеровцев, и поэтому, когда Вера сама пришла к коменданту офицерского общежития с предложением своих услуг, он принял ее с большой охотой, тем более, что Вера отрекомендовалась польской немкой. «Немецкое происхождение» и знание немецкого языка покорили коменданта и многих офицеров, увидевших Веру. Этому помогла и ее внешность. Она была хорошо сложенной девушкой, с красивыми волнистыми волосами и правильными чертами лица. Многие молодые офицеры пытались ухаживать за ней, но Вера тактично отклоняла их домогательства, стараясь со всеми быть одинаково любезной, улыбалась, лестно отзывалась о гитлеровской армии и самом фюрере.
Однажды, когда она собиралась уходить после работы домой, в комнату, где обычно находились уборщицы, ворвался подвыпивший лейтенант и стал приставать к ней. Вера отшатнулась и вскрикнула. В этот момент в дверях комнаты показался толстый гитлеровец с погонами старшего офицера. Поняв, в чем дело, толстяк набросился на лейтенанта.
- Так вы можете поступать с русскими, а к девушке немецкого происхождения должны относиться корректно, - отчитал он пьяного волокиту и выгнал вон.
- Этот пошляк, очевидно, оскорбил вас, фройлейн? Разрешите мне проводить вас, - вежливо предложил он Вере свои услуги.
Вера согласилась из боязни, как бы к ней по пути домой снова не пристал пьяный лейтенант. От военного городка до дома Старикович нужно было идти полтора километра открытым полем. Дорогой немец вел себя сдержанно, был предупредителен. У калитки он сразу же простился с Верой и, пожелав ей покойной ночи, удалился.
Вера рассказала об этом случае Александре Степановне и Марине Федосовне.
- А кто он по званию, этот твой рыцарь? - заинтересовалась Молокович.
- Я плохо еще разбираюсь в их чинах, но немцы называют его оберстом. У него вот такие витые погоны, - на пальцах показала Вера.
- Ага, значит, полковник. Такой гусь пригодился бы нам и для более интересных разговоров. Придется тебе, Верочка, завести с ним легкий роман. Это избавит тебя от назойливости других, более нахальных молодчиков из их компании, а кроме того, ты добьешься свободного, бесконтрольного прохода во все комнаты общежития, что нам потребуется для проноса туда взрывчатки, тем более, что носить ее тебе придется в несколько приемов.
Так у Веры возник «роман» с оберстом, который отрекомендовался Куртом Вернером. Почти каждый вечер Курт провожал ее домой, а иногда и в дневное время прогуливался с ней; стал вхож в дом Александры Степановны, познакомился и с Молокович. Несколько раз он приносил с собой вино, закуску и в компании женщин засиживался иногда далеко за полночь.
Офицеры общежития, как и предполагала Молокович, настолько привыкли к Вере, считая ее немкой и невестой Курта, что уже не обращали внимания на ее появление в комнатах общежития.
Остановка была за взрывчаткой, и подпольщицы с нетерпением ожидали прихода Галины Финской.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Побег
- Знаешь, Володя, - обратился я к Рудаку по дороге к шестому отряду, - наши борисовские разведчики, насколько я могу судить, безусловно, смелые ребята, только хватит ли у них выдержки выполнить те серьезные задачи, какие мы перед ними поставили?
- Могу за это поручиться, - поспешил, заверить меня Рудак. - Да ведь вы читали тетради Николая…
- Очень внимательно читал. Целая эпопея. Жаль, что Николай оборвал записи.
- А он ведь вскоре вынужден был бежать из города. И он и Артур.
- Почему?
- Известное дело: предательство.
- Кто же их предал? Костя?
- Нет, Костю партизаны быстро ухлопали. Нашлись другие.
- Кто же?
Рудак начал издалека и в своей спокойной, неторопливой манере рассказал мне историю ухода Капшая и Ржеуцкого в партизанский отряд.
В ноябре 1942 года Николай и Артур, работавший по-прежнему на авторемонтном заводе, получили задание штаба бригады взорвать этот завод. Через связную Веру Вербицкую Рудак передал Николаю для этой цели две мины замедленного действия. Спрятав мины у себя дома, Капшай пошел на явочную квартиру, хозяйкой которой была жена Павла Антоновича, Стася Жукович. Вскоре туда же пришел и Артур. Николай условился с ним о месте и времени передачи мин и о других деталях операции, простился и направился домой. По дороге он повстречал Галковского и пригласил его к себе. Только они открыли дверь и вошли в кухню, как на них набросились полицаи и гестаповцы.
- Где спрятал мины, бандит?! - заорал на Николая продавшийся гитлеровцам начальник борисовской тюрьмы Кишкурный.
- Нет у меня никаких мин, - огрызнулся Николай, а сам подумал: «Донес кто-то - факт. Так просто теперь от них не отделаться».
Его обыскали, извлекли из карманов огрызок карандаша, финку и компас.
- К партизанам бежать собрался, бандитская морда! - вопил Кишкурный, размахивая пистолетом.