Записки доктора Тихонина. Одержимость и метаморфозы

После этих ее слов, не сдержав своей ярости, усилием воли я бросил ее тело на статую Диониса с копьем. Когда я увидел, как ее безжизненное тела повисло проткнутое этим копьем, только тогда до меня дошло, что я совершил. В этот момент в комнату вошла наша дочь и увидела меня растерянного, но все еще злого около трупа ее матери. Атма с ужасом взглянула на меня и выбежала вон из комнаты. Я снял тело моей любимой жены и смотрел на него невидящими глазами. Наступили сумерки, в комнату вошел мой верный архонт, и рассказал все, что стало ему известно со слов служанок Морганы. Это было последней каплей, переполнившей чашу моего горя. Я поручил ему похоронить Моргану, и отправился в глубь океана, в Мариинскую впадину. Просидев там несколько дней, я захотел убедиться в том, что хотя бы наша дочь и внучка в порядке. Когда я прибыл в городишко, кардинал уже оправился от своего длительного анабиоза и объявил меня в розыск. Мои помощники рассказали мне, что наша дочь с мужем и внучкой отплыли на корабле, в неизвестном направлении. Так как я знал, что мое отчаяние должно было привести все водные просторы планеты в дикое неистовство, то мне оставалось надеяться на чудо, что Атма и Алина спаслись. Мне пришлось пятнадцать лет вместе с моими помощниками обыскивать все побережье Средиземного моря в поисках тех, кто сумел уцелеть в самом сильном шторме за последние годы. Наконец, мои поиски увенчались успехом. Я нашел мою дочь и внучку в одном итальянском, рыбацком поселке, но Атма ненавидела меня за убийство Морганы и отказалась уехать со мной. Я заставил местного священника запереть самых дорогих мне людей в подвале его дома, и не выпускать их до моего возвращения. Чтобы опять не впасть в безумную ярость, я был вынужден покинуть поселок. К моему несчастью, даже мое раздражение действует на слабых людей, склонных к вспышкам гнева, как катализатор. Покидая дом священника, я не предполагал, что в мое вынужденное отсутствие разъяренная толпа станет требовать от священника выдать им ведьм, спрятанных у него в подвале. Священник вызвал из города кардинала со стражей. Когда кардинал появился в поселке, толпа стала требовать от него приказа о сожжении ведьм на костре. Стража разогнала людей от дома священника, и кардинал приказал привести к нему пленниц. Удивительно, но произошедшие события свели мою дочь с тем самым человеком, который был виновником гибели ее матери. Поскольку Атма была очень похожа на свою мать, то кардинал догадался о том, кто эти пленницы, и поэтому не слова не сказав им, он приказал стражникам приготовить костер. К его несчастью, я вернулся вовремя и сумел не только с помощью ливня загасить огонь костра, но и поразить молнией карету и поджарить находящегося в ней кардинала. Теперь и дочь, и внучка были готовы следовать за мной куда угодно. Я решил, что нам лучше всего будет отправиться в Англию, откуда родом была Моргана. По приезде мы почти сразу нашли приют в христианской общине. Мне не хотелось привлекать внимания властей и потому мы предпочли жить в скромном жилище, а не в роскошных апартаментах дворцов вельмож. Девочки быстро поправлялись и как-то вечером, когда Алина заснула, я рассказал Атме о том, что произошло между мной и ее мамой. Она в ответ рассказала мне, как в волнах бушующего моря погиб ее муж, спасая их с Алиной. После этого она не смогла сдержать слез и сказала, что ей очень жаль ее мужа и маму, но ей очень жаль и меня. Слова Атме принесли мне малую толику успокоения, и я стал искать возможности обустроить ее с дочерью спокойную жизнь среди людей. Мы вместе с Атме и Алиной купили дом на берегу моря с большим приусадебным участком. Я нанял для моих девочек домоправительницу и прислугу, оставил при них охрану из моих верных помощников и только после этого вернулся к своим обязанностям. Хотя я скучал по дочери и внучке, я старался посещать их не так часто, как бы мне хотелось. Везде и всегда мое присутствие привлекало к себе слишком много ненужного внимания. Но, несмотря, на мои попытки скрыть место пребывания моей семьи, вернувшись однажды, я застал всю охрану и прислугу убитыми, а моих девочек в странном, безучастном состоянии. Они встретили меня как обычно с требованиями подарков, которые их не заинтересовали, и пошли в свои комнаты, даже не взглянув на тела убитых женщин и мужчин. Я пытался с ними поговорить, но реакция была одинаково безучастной на все вопросы. Они, как будто, могли видеть только друг друга и меня, совершать рутинные действия и вести обычные разговоры, как заводные куклы. Я нашел знаменитую ведьму, которая объяснила мне, что какой-то могущественный колдун навел на моих девочек порчу. Мне не оставалось ничего другого как забрать их в мою главную, подводную резиденцию. Четыре столетия я пытался отыскать этого колдуна, но все поиски оказались напрасными. В конце 19 века, когда очередной найденный мной колдун оказался бессилен снять проклятие, меня охватило отчаяние. Это последнее разочарование лишило меня любой маломальской надежды на нормальную жизнь, и я окончательно озлобился на людей. Мое человеконенавистническое настроение пагубно сказалось на большей части населения земного шара. Вы, я думаю, знаете историю двадцатого столетия. Сейчас вы должны мне сказать, что-то насчет того, что за действия одного подлеца не должны расплачиваться тысячи или миллионы невинных.