Записки домового

— Вы вчера изволили лестно отозваться о моем управлении.

— Я очень доволен твоим усердием. Моя Голконда явно приходит в цветущее состояние. Но скажи мне, пожалуй, как ты это делаешь?

— Посредством политической экономии, мудрый султан Шагабагам-Балбалыкум.

— Политической экономии? — повторил мудрый султан. — Что это за чертовщина?

— Это наука, нарочно выдуманная у нас, на Западе, для обогащения пустых государств посредством разных пустяков.

— Так у вас есть и такая наука? — вскричал изумленный султан. — Аллах велик, мой любезный Пинетти!

— Очень велик, — отвечал Пинетти. — При помощи этой удивительной науки три великие промышленности: сельское хозяйство, ремесленность и торговля, — оказывают неимоверные успехи в торжественных речах и книгах, так что в три дня любой народ может сделаться необыкновенно богатым по теории, умирая с голоду в практике. Великие истины этой науки, которые быстро и успешно распространяю я в Голконде…

— Вот этим я не совсем доволен, мой любезный Пинетти. Я не люблю истин, и в особенности великих.

— Мудрый султан Шагабагам-Балбалыкум! Истины этой науки только баснословные истины; да притом так называемые великие истины вредны тогда только, когда они могут закрадываться в головы; а так как вы, благоразумною и решительною мерой, изволили устранить навсегда это неудобство…

— И то правда! Ну, так очень рад, что великие истины политической экономии быстро и успешно распространяются вне голов. Однако ж скажи мне, кто собственно им верит у нас, если они так успешно и быстро распространяются?

— Никто, мудрый султан Шагабагам-Балбалыкум.

— Жалую тебе за это почетную шубу! — вскричал султан в восхищении.

— Вообще все идет так прекрасно, — продолжал Пинетти, — что наша политическая система найдет себе подражателей на всем Востоке, и ваше имя, как первого ее изобретателя, будет вечно жить в потомстве. О, эта система производит сильное, удивительное впечатление во всей Африке! Вы одним ударом опрокинули все прежние политические теории и открыли новую, удивительно простую и ясную. Одного только недостает в этой чудесной системе: сегодня поутру я, как ваш верховный визирь, чтобы показать всю энергию моей администрации, признал необходимым, как у нас говорится, frapper quelques grands coups d’état,[32] то есть для примера отколотить кого-нибудь по пятам; и…

— Что ж? — вскричал султан.

— Некого колотить, — отвечал мой учитель, скромно потупив глаза.

— Досадно! — сказал мудрый султан. — За все твои необыкновенные подвиги я от души желал бы доставить тебе это истинное визирское удовольствие, тем более что и мера сама по себе спасительна: но как же быть теперь? Откуда взять для тебя пят pour frapper de grands coups d’état,[33] как у вас говорится? Не хочешь ли употребить на это твои собственные?.. Я сам готов взять палку и для примера отвалять тебя на славу.

— Я счел бы себя счастливейшим из людей… — отвечал мой наставник в некотором затруднении, — но… но боюсь…

— Чего боишься?

— Того, что эта мера может быть не понята, перетолкована неблагонамеренно… Скажут, что мудрый султан Шагабагам-Балбалыкум собственноручно изволил наказывать своего визиря за разные несообразности, что дела у нас идут дурно, что политическая экономия никуда не годится…

— Правда, правда! — вскричал султан. — Ты прав, Пинетти! Ты удивительно мудрый и дальновидный человек! Сам Гарун-аль-Рашид не имел такого остроумного визиря. Но как же быть с пятами, которые, как я сам знаю, необходимо нужны тебе для успешного хода нашей восточной администрации? Было у меня несколько карманников, позоривших всю мою голкондскую литературу… Как жаль, что я велел их обезглавить вместе с прочими! Я бы теперь с удовольствием предоставил их тебе, чтобы ты порядком отколотил их по пятам, для примера всей африканской пустыни.

— Карманников?.. Это термин голкондский?

— Ну, да! Голкондский. Карманников, то есть изобретателей системы «битья по карманам»… людей, которые, алчным пером своим, посягали на чужие карманы и производили настоящий грабеж. Да правду сказать, они не стоили и палки! Как быть, однако ж?

— Не прикажете ли оживить кого-нибудь из голкондцев? Я берусь, если вам угодно, известными мне средствами поставить на ноги всех обезглавленных.

— Я уже вчера думал об этом и был уверен, что ты в состоянии сделать это. Вы, западные, собаку съели на все науки. Сколько ты их знаешь?

— Сто восемьдесят.

— Я так и полагал. Сто восемьдесят наук! Знаешь ли, любезный Пинетти, что с этою пропастью наук можно было бы, мне кажется, поставить их на ноги без голов.

— И очень легко!

— Неужели?.. Но как же они будут жить без голов?

— Нынче у нас доказано, что голова совсем не нужна человеку и что он может все слышать, видеть и обонять посредством желудка, который даже в состоянии узнавать людей сквозь стены, читать письма, спрятанные в кармане, описывать события, происходящие за тысячу миль, и с точностью предсказывать будущее, чего головам никогда не удавалось сделать удовлетворительно, даже когда они пытались только предсказывать перемены погоды с помощью лучших барометров.