Записки экспедитора Тайной канцелярии. Приключения русской княжны в Новом свете

Егор нехотя подошел к шахматному столику и молча налил из графина водки.

– Ему тоже налей, – кивнул Андрей Иванович на Федора. Затем поднял полную до краев стопку и произнес с угрозой: – Еще раз мне подставу сделаешь – ей-богу за кнутом пошлю.

На тост сие замечание никак не походило, тем не менее еще одна порция горячительного напитка, сопровождаемая нехитрой закуской, отправилась догонять предыдущую. Андрей Иванович оценил эффект внутри организма, произведенный сим путешествием, опять довольно крякнул и бросил Федору:

– Играй! – Потом с сожалением посмотрел на круги, что пошли по глади пруда от удилища, и прошептал: – Эх, и наживку сожрали…

Туманов, оказавшийся не в силах более наблюдать сию мрачную картину, наконец решился:

– Ваше сиятельство, князь Меншиков требует… к себе…

– Дурья твоя башка! – послышалось в ответ.

Офицер вытянулся в струнку, довольный тем, что тяготы последних лет не изменили пылкую натуру графа, и приготовился к разгону, но вдруг услышал совсем иное:

– Я же тебе сказал, еще раз подставишь мне коня – я тебя выпорю!

Туманов в недоумении посмотрел на Егора, ища поддержки, тот ободрительно кивнул, и офицер снова начал:

– Ваше сиятельство…

Ушаков налил себе еще водки, выпил и лениво спросил:

– Давно требует?..

– Так еще поутру посылал, – радостно отчеканил Туманов. – Говорит, срочно!

Ушаков, покачиваясь, поднялся со стула, стащил с головы парик, скинул халат и, оставшись в одной нательной рубахе, крикнул:

– Егор! Воды!..

Денщик засуетился, заметил ведро, что было приготовлено для улова, зачерпнул холодной утренней воды прямо из пруда и со всего размаху выплеснул ее прямо в лицо Ушакова. Андрей Иванович фыркнул, утерся широкими ладонями, раскатистый смех его огласил округу. Он расставил руки и стал похож на могучую птицу, приготовившуюся к дальнему перелету.

– Еще!!! – раздался ликующий крик.

Федор подал Егору второе ведро.

– Эх, где наша не пропадала, Ваше сиятельство! – и денщик, смеясь от души, окатил барина очередной порцией ледяной воды.

Едва Ушаков перестал жмурить глаза, Туманов увидел, что водные процедуры произвели в Андрее Ивановиче чудесное превращение: взгляд стал ясным, лицо посвежело… И вдруг все тот же голос, что отдавал ему приказы столько лет, скомандовал: "Одеваться!". Туманов понял, что перед ним снова стоял никто иной, как Глава Тайной канцелярии. Егорка довольно покачал головой и побежал готовить платье.

Глава 3, в коей охотник почуял добычу

Дела Александра Даниловича шли как никогда хорошо. С главными противниками своими свежеиспеченный генералиссимус и адмирал ловко расправился. Указ о назначении малолетнего Петра русским царем подсунул Екатерине за несколько часов до ее кончины. А до того уговорил ее дать свое согласие на брак царевича и своей дочери Марии.

25 мая 1727 года, после обручения, Мария официально стала государевой невестой. И тут уж, когда до заветной цели осталась пара шагов, за Петром II нужен был глаз да глаз. Дабы оградить царя от ненужных влияний, коим подвержен был его неокрепший ум, Меншиков поселил его у себя во дворце – так надежней.

Юный царь практически ничего не унаследовал от деда. Не был склонен к делам государственным. Его тяготили занятия, кои велел с ним проводить будущий тесть. А тут еще эта Марья с вечными приставаниями. Со временем она стала раздражать царя, и он пользовался любым предлогом, чтобы досадить ей, превратив ее буквально в девочку для битья. Мария скрепя сердце сносила обиды, хотя и переживала, что не ладится у нее с Петром, что он четырьмя годами младше нее и нрав у него больно пылкий и невоздержанный. Она часто прибегала к отцу жаловаться на жениха.

Тем самым утром, когда Ушаков дожидался аудиенции в приемной дворца Светлейшего, в очередной раз выговаривала Маша отцу о своих обидах. Александр Данилович дочь любил, но на весах лежала корона, каковая перевешивала любые бабьи слезы. А потому иного совета, кроме как набраться терпения, у Светлейшего не было.

– Ну а что ты хнычешь? – прервал он без церемоний ее жалобы. – Такова женская доля. Он же царь. Терпи.

Тут дверь кабинета растворилась, и на пороге возник камердинер с докладом. Мария, желавшая еще что-то сказать отцу, была прервана на полуслове.

– Ступай пока, – указал Александр Данилович ей на дверь и посмотрел на слугу.

Тот не замедлил доложить:

– Там Ушаков дожидаются.

Меншиков и сам приметил в открытую дверь знакомую фигуру.

– Зови, – приказал он.

Ушаков вошел улыбаясь. Меншиков понимал, как нелегка ему эта улыбка, и поддержал игру, что обоим была на руку: раскрыл объятия и трижды по-христиански расцеловал гостя.

– Андрей Иванович! – приговаривал он между поцелуями, дружески похлопывая Ушакова по спине. – Ну что? Каково житье-бытье в деревне? Насиделся уж поди, али как? По делам-то не соскучился?..

Александр Данилович сел сам и указал графу кресло напротив.

– Смотря что делами называть, Александр Данилович.