Записки эмигрантки

Я тебя ненавижу! Все кончено между нами!– прошипела я и, вырвавшись, понеслась прочь от этого места и от этого человека.

К счастью, события развивались не на Бродвее, а на 46-й улице, где в это время было немноголюдно, но я сгорала от стыда. Никто и никогда меня так прилюдно не унижал.

Однако, на следующий день я опять должна была выйти на работу. Поговаривали, что ресторан закроется в начале июля. Оставался один месяц. И надо было продолжать терпеть. Я знала, что этот месяц будет самым тяжелым для меня: Джозеф зашел слишком далеко и останавливаться не собирался.

В течение недели ситуация как-то сгладилась и на выходные, сжав зубы, я опять отправилась к нему, отсчитывая дни, сколько мне еще быть с ним. Чуть ли не зачеркивала в календарике, как ребята в армии, до дембеля.

Выходные «задались», что и следовало ожидать. В воскресенье вечером Джозеф не повез меня домой, в очередной раз состроив обиженную мину. Я отправилась спать, оставив его внизу, у телевизора. Только я заснула, как сразу же открыла глаза из-за ярко вспыхнувшего света. В спальне стоял Джозеф и поблескивал стеклами своих очков. «Как фашист» – промелькнуло у меня в голове. Я взглянула на часы. Два часа ночи.

– 

Погаси свет, пожалуйста, – попросила я. – Завтра рано вставать!

– 

Ничего, не принцесса! – зло ответил он. – Сегодня ты спать не будешь! Где телефон твоей подруги Маши?

– 

Зачем тебе Маша?

– 

Я хочу ей позвонить!

– 

Сейчас ночь, Джозеф! Ложись спать!

– 

Я не собираюсь ложиться спать, пока не выясню всю правду!

– 

Какая правда тебе нужна? Я хочу выспаться!– слабо протестовала я, заранее настраиваясь на очередной скандал.

– 

Вся правда! И я ей хочу кое-что сказать тоже! Она пыталась свести тебя с эти вашим соседом! Как его зовут? А, Эдик! Вместе гуляете, а подложить под него она хотела тебя! Хорошая подруга!

Я что-то говорила, пытаясь оправдать себя, ее, но во мне закипала кровь. Он же нелюдь! Никогда не выясняет отношения при Данике, например. Потому что боится его. Выбирает время ночью, у себя дома, чтобы никто ничего не слышал и чтобы я никуда не могла уйти. Ухитрившись, он схватил с тумбочки мой телефон, который я предусмотрительно уносила с собой в спальню. Случай, когда он проверял, с кем я общаюсь, явился единственным уроком, после чего я никогда не оставляла телефон внизу. Более того, всегда уничтожала номера тех, с кем разговаривала. Зачем мне лишние расспросы потом?

Он стал набирать Машин телефон. Мне казалось все это страшным сном. Глубокая ночь, яркий свет, как в пыточной, этот фашист пытается всячески унизить меня, а я ничего не могу сделать.

– 

Что ты делаешь? Сейчас почти три, – пыталась я его хоть как-то образумить.

– 

Меня не волнует, – я видела, что он уже здорово завел себя там внизу, у телевизора, и пришел сюда разряжаться.

– 

Остановись, пожалуйста! Это ведь моя приятельница! Как я потом в глаза ей посмотрю? – я вырвала у него телефон.

– 

Заткнись! – он дал мне пощечину, – это не приятельница. Это проститутка. Вот она всему тебя и учит!

– 

Ах ты сволочь, – я попыталась дать ему сдачу, – что ты себе позволяешь? Ты бесишься, потому что уже ничего не можешь в постели?

– 

Да ты вспомни, как я «не мог», когда мы только познакомились! У нас даже презерватив порвался, когда мы только стали встречаться. Так я тебя хотел! А сейчас я специально с тобой не сплю, потому что знаю, что ты не только со мной.

– 

К сожалению, только с тобой! Но если ты очень настаиваешь, это можно легко исправить, чем я и займусь в ближайшее время.

Он был решительно настроен дозвониться до Маши. Услышав ее автоответчик, наговорил кучу всяких оскорблений, суть которых заключалась в том, что она русская проститутка, пусть она «трахается сама с собой» и оставит меня в покое…

– 

Как ты посмел? Посмотри на себя! Посмотри на свою рожу! Ты отвратителен! Ты уродлив! Стар! Вот ты и бесишься! Последние денечки остались – надо испортить жизнь всем! – это все я говорила, лежа в кровати.

– 

Что ты сказала? Ну-ка, повтори! – приблизился он ко мне. – Я урод?

– 

Урод! Свинья!– в бешенстве выкрикивала я.

Он схватил меня за руку и стащил с кровати на пол, а затем, сев на меня сверху, стал бить кулаком по лицу, голове, виску… Куда попало.

– 

Я урод? Я свинья? – приговаривал он.

– 

Оставь меня! – я все-таки столкнула его с себя. – Я сейчас же вызову полицию!

– 

Кого ты вызовешь? – он предусмотрительно схватил мой телефон, – да кто тебе поверит, русской проститутке? Я – гражданин Америки, а ты – эмигрантка с Грин Картой. Кому поверят больше? Я еще скажу, что ты меня побила.

После этого, он прилег рядом и стал обнимать меня.

– 

Ты понимаешь, что все кончено? – задала я вопрос, который в последнее время задавался все чаще и чаще.

– 

Нет, не кончено. Я люблю тебя.

– 

Хорошая любовь! Меня тошнит. У меня, наверное, сотрясение мозга.

– 

О чем ты говоришь? Какое сотрясение? Поцелуй меня! Давай займемся любовью! Я хочу тебя!

– 

Ты больной! Тебе лечиться надо!