Записки еврея

 -- Отлично, хорошо отвѣтилъ старикъ порусски, съ той неправильностью произношенія, которыми отличаются нѣмцы, неусвоившіе себѣ русскаго языка съ дѣтства.

 Редлихеръ взялъ старика и молодого человѣка подъ руки и пошелъ съ ними, сдѣлавъ мнѣ знакъ головою не отставать.

 Нѣсколько поодаль, стоя на колѣнкахъ, молодая, стройная женщина, просто, но опрятно одѣтая, возилась съ кофейникомъ, тарелками и стаканами.

 -- Was machst du da, Lenchen? пгриво спросилъ Редлихеръ женщину, протягивая ей руку.

 -- Какъ видите. Завтракъ приготовляю.

 -- А меня пригласишь?

 -- Я васъ заставлю позавтракать съ нами.

 -- Заставишь? какъ ты это сдѣлаешь?

 -- А вотъ какъ!

 Женщина однимъ скачкомъ очутилась на ногахъ и схватила Редлихера за обѣ руки.

 -- Погоди, Lenchen! вотъ этотъ молодой человѣкъ желаетъ съ тобою познакомиться, представилъ меня смотритель старику.

 Старикъ окинулъ меня недовѣрчивымъ взглядомъ съ головы до ногъ, и въ упоръ посмотрѣлъ мнѣ въ глаза.

 -- Alter Jakob, не дичись, успокоилъ его нѣмецъ.-- Этотъ не изъ тѣхъ... прибавилъ онъ, указавъ рукою въ ту сторону, гдѣ работали евреи-колонисты.

 Старикъ привѣтливо улыбнулся и дружески пожалъ мнѣ руку.

 -- А вотъ -- мой сынъ Анзельмъ и моя дочь Лена, представилъ мнѣ старикъ молодыхъ особъ, кивнувшихъ мнѣ головою фамильярно и дружелюбно.

 Лена беззастѣнчиво попросила меня сѣсть на снопахъ возлѣ себя. Всѣ усѣлись, смѣясь и шутя вокругъ мѣднаго кофейника, блиставшаго на солнцѣ; Лена ловко разлила кофе въ стаканы, нарѣзала большіе ломти ржанаго хлѣба и намазала ихъ толстымъ слоемъ масла....

 Не сказавъ еще ни одного слова съ гостепріимными хозяевами, я чувствовалъ себя уже какъ дома; такое радушіе, простота и довольствіе были разлиты кругомъ этихъ простыхъ, добрыхъ людей.

 Во время безмолвнаго завтрака, я имѣлъ время присмотрѣться къ моимъ новымъ знакомымъ. Старикъ Якобъ имѣлъ типичное, южное лицо. Изъ-за густыхъ сѣдыхъ бровей умно смотрѣла пара большихъ, еще довольно молодыхъ, черныхъ какъ смоль глазъ. Тонкій, нѣсколько горбатый и крючковатый носъ, узкій, но высокій, выпуклый лобъ, тонкія губы, впалыя щеки и рѣзкія черты лица вообще, сразу выдавали тайну его національнаго происхожденія. Я говорю тайну потому, что судя по его широкимъ плечамъ, выпуклой груди, мускулистымъ и мозолистымъ рукамъ, по отсутствію пейсиковъ, ермолки и вообще, по сельскому нѣмецкому платью, его нельзя было принять сразу за еврея. Дочь его, Лена, была вѣрная копія отца. Но, какъ всегда бываетъ съ женскими лицами, лицо дочери носило отпечатокъ чего-то болѣе мягкаго и нѣжнаго. Лена, въ строгомъ смыслѣ слова, была далеко не хороша; но за то складъ лица, глаза, рѣшительность манеръ и голоса обнаруживали силу, умъ, сознаніе независимости, пріятно поразившіе меня въ еврейской женщинѣ. Третій членъ семьи, Анзельмъ, загорѣлый, полнощекій блондинъ, ни въ какомъ отношеніи не былъ похожъ на отца и сестру, и не имѣлъ въ себѣ ничего еврейскаго по типу, покрою платья и манерамъ. Съ виду, это былъ истый, нѣсколько туповатый нѣмчикъ.

 Вся семья съ большимъ трудомъ объяснялась порусски, но вполнѣ владѣла нѣмецкимъ языкомъ. Понимая нѣсколько, какъ и всякій еврей, нѣмецкій языкъ, я на ихъ отвѣты конфузливо отвѣчалъ на еврейскомъ жаргонѣ.

 -- Не стѣсняйтесь, молодой человѣкъ, ободрилъ меня любезный старикъ, замѣтивъ нерѣшительность моихъ отвѣтовъ.-- Мы, живя съ этими (онъ указалъ пальцемъ на виднѣвшуюся издали еврейскую колонію), научились уже понимать ихъ странное нарѣчіе.

 Редлихеръ, насытившись и закуривъ сигару, объяснилъ старику подробно, кто я, съ какой цѣлью пріѣхалъ къ нему и что именно мы затѣваемъ.

 -- Alter, какъ ты думаешь, будетъ ли прокъ изъ этого, а?

 Старикъ пожалъ плечами.

 -- Я долженъ кое о чемъ поразспросить этого молодаго человѣка прежде, чѣмъ выражу свое мнѣніе. Теперь минуты дороги, работать спѣшимъ. Останьтесь погостить у насъ, если вы имѣете время. Мы короче познакомимся и потолкуемъ.

 Я охотно согласился остаться. Редлихеръ, уѣзжая, наговорилъ кучу любезностей хозяевамъ, и дружески пожалъ имъ руки.

 -- Пока мы займемся работой, что же вы станете дѣлать? спросилъ меня, улыбаясь, старикъ.

 -- Ес-ти вы позволите, я попробую вамъ помогать, насколько хватитъ силъ и умѣнья.

 -- Вся сила и все умѣніе заключается въ любви къ труду. Трудъ даетъ и силу, и снаровку къ работѣ.

 -- Не хотите ли помогать мнѣ? спросила смѣясь Лена.-- Я, слабая женщина, сама не управлюсь, а папа и братъ и безъ помощниковъ обойдутся.

 -- Охотно, если у васъ хватитъ терпѣнія не смѣяться надъ моей неловкостью.

 -- Ну, за это не ручаюсь.