Записки еврея

 Я не въ состоянія изобразить тотъ восторгъ, который овладѣлъ мною, когда я, съ моимъ принципаломъ, въ качествѣ кассира и секретаря, въ первый разъ очутился въ Сѣверной нашей Пальмирѣ; когда послѣ долгой сидячей жизни, я расправилъ отекшіе члены; когда увидѣлъ новый свѣтъ, новыхъ людей и новую жизнь. Я трудился и работалъ пуще прежняго, но трудился съ наслажденіемъ, съ увлеченіемъ, не уставая. У меня имѣлась цѣль въ перспективѣ; воображеніе мое рисовало соблазнительную картину будущности. Я не былъ алчнымъ по натурѣ; мой идеалъ счастія не шелъ далѣе умѣренныхъ матеріальныхъ средствъ. Но при видѣ того милліоннаго рынка, который открывался во время откупныхъ торговъ въ Сенатѣ, гдѣ сотни тысячъ и милліоны выигрывались и увеличивались въ нѣсколько минутъ, въ нѣсколькихъ лаконическихъ словахъ; гдѣ баснословныя суммы ежеминутно переходили изъ рукъ въ руки, перебрасывались какъ щепки, голова моя закружилась. Меня рвало впередъ общее теченіе; я заразился жадностію въ деньгамъ, къ богатству; въ моихъ мысляхъ и представленіяхъ о счастіи произошелъ полный переворотъ. Мой принципалъ съ своими скороспѣлыми милліонами и недюжиннымъ практическимъ умомъ игралъ одну изъ первыхъ ролей на откупной биржѣ. Мелкіе откупщики состояли подъ его покровительствомъ. Дѣла по переходу маленькихъ и крупныхъ откуповъ изъ рукъ въ руки кипѣли и совершались непосредственно въ моей канцеляріи. Извѣстные проценты отдѣлялись покровительствуемыми откупщиками, изъ каждаго дѣла, въ пользу канцеляріи, единственнымъ представителемъ которой былъ я. Проценты эти, по окончаніи откупныхъ торговъ, образовали очень крупную цифру. Но когда мнѣ удѣлили изъ этой суммы миніатюрную кроху, я былъ крайне недоволенъ, хотя въ первый разъ въ жизни имѣлъ въ рукахъ столько собственнаго капитала. Я убѣдился въ ненасытности человѣческой натуры на самомъ себѣ.

 Пропускаю мелкіе перевороты и событія, слѣдовавшіе одни за другими въ служебной моей карьерѣ, и игравшіе большую роль въ послѣдующей моей жизни; пропускаю ихъ потому, что они не заключаютъ въ себѣ особеннаго интереса для читателя. Переложу прямо къ тому счастливому періоду моей жизни, когда судьба особенно начала улыбаться мнѣ, когда я, на самомъ себѣ, провѣрилъ практическое изрѣченіе талмудейскаго мудреца: "нѣтъ предмета (въ природѣ), который не имѣлъ бы своего (подходящаго) мѣста, и нѣтъ человѣка, который не имѣлъ бы своего (счастливаго) часа".

 Я получилъ горячо желанное мѣсто на поприщѣ распорядительномъ. Какъ нѣкогда я съ жадностію бросился на изученіе бухгалтеріи,-- безъ особенной любви къ этому предмету,-- такъ точно съ свойственной мнѣ порывистостью, противъ внутреннихъ своихъ убѣжденій, я бросился въ борьбу на защиту откупныхъ интересовъ моего принципала. Безъ любви къ коммерціи, съ полнымъ отвращеніемъ къ меркантильности, я ринулся въ коммерческій штоссъ, ставя на карту случая все за одинъ разъ. Я гонялся за деньгами не ради денегъ, но во имя осуществлены моихъ завѣтныхъ желаній; я гонялся за тою тѣнью, за тѣмъ миражемъ, который люди величаютъ счастіемъ. Мнѣ повезло глупѣйшимъ образомъ. Заработки мелкіе и крупные падали ко мнѣ, какъ снѣгъ на голову. По службѣ мнѣ тоже повезло, какъ никогда прежде. Я достигъ той степени величія по службѣ, которое я нѣкогда считалъ для себя недосягаемымъ. Но достигнувъ всего этого, увидя себя въ одно прекрасное время богачемъ, конечно относительнымъ, я, въ тоже время, почувствовалъ всю иронію насмѣшливой судьбы надо мною. Я не только не утолилъ своей душевной жажды, но напротивъ жажда къ счастію пожирала меня пуще прежняго; а миражъ манилъ все дальше и дальше...

 Переставъ быть пишущей и считающей машиной, я получилъ возможность сталкиваться съ разнообразными людьми различныхъ общественныхъ сферъ, съ европейскимъ обществомъ, съ его удовольствіями, съ дурными и хорошими его законами, привычками, требованіями. Я пересталъ жить однимъ внутреннимъ своимъ міромъ, бросилъ свои недосягаемыя стремленія и употребилъ всю силу своей логики на примиреніе своего пылкаго воображенія съ дѣйствительностью жизни. Опять произошла во мнѣ безбожная ломка, подъ вліяніемъ которой падали самыя дорогія вѣрованія и убѣжденія. къ счастью, или лучше сказать, къ несчастію, я имѣлъ досужіе часы для анализа и провѣрки людей и самого себя. Этими досужими часами я обязанъ былъ тѣмъ, что нѣкоторое время жилъ въ дали отъ моей подруги жизни, на холостую ногу. Мою шею не душили супружескіе тиски.