Записки фотомодели - стразы вместо слез

Смешнее всего выглядят полуголые модели и стриптизерши, с визгом лезущие во все щели, бьющие и отталкивающие друг друга. В моем плече пульсирует горячим гейзером боли какая-то точка. Но я не могу посмотреть на нее. Мне вдруг становится дико смешно. Я сижу и сотрясаюсь от судорожного смеха. Но я не слышу себя. Мой всхлипывающий, кашляющий, визжащий смех тонет в бешеном саундтреке из истерических криков, мата, бьющейся посуды, рева сигнализации и музыки, которая почему-то все еще звучит, несмотря на то что весь оркестр уже разбежался, бросив инструменты, а приглашенный диджей с расширенными от амфетаминов зрачками выглядывает из-под стола (он, бедняга, наверно, думает, что все происходящее – это его персональный глюк, мощный приход, который накрыл его прямо за пультом). Я думаю, это ультрамодный саундтрек к нашему домашнему спектаклю! В другой обстановке модные музыкальные критики упомянули бы его в своих авторских колонках. А модные диджеи соревновались бы в импровизациях на эту тему в «Дягилеве» (в этот момент еще существующем), в «Пропаганде», или в «Крыше мира»… Сейчас один из модных музыкальных критиков со спущенными штанами лежит в туалете, слабо соображая, почему пахнет дымом и за что его «милый ангел» так внезапно и грубо отшвырнул его, ударив головой о батарею, а сам бросился прочь, застегивая на ходу ремень.

Вот она – ни на что не похожая новая музыка, которую они так хотели услышать, заправляясь моноцетилморфином архангельского производства, или вдыхая чужой «кокос», привезенный в большой и черной негритянской заднице, или запивая таблетку «пацифика» «Ред Булом»!

В моей голове всплывает «окно» нового рейтинга самых модных клубов, который будет составлен, если все мы доживем до завтра:

3-е место. Звуки тела фотомодели, сброшенной с лестницы.

2-е место. Катящиеся по мраморному полу жемчуга, сорванные с шеи жены известного режиссера.

1-е место. Вой обезьян, запертых в горящем доме.

С моего отличного сидячего места в самом центре этой сплошной VIP-зоны видно, как рвутся шикарные вечерние платья, на которые наступают ноги в дорогих, но грязных ботинках. Если вам интересно, кто все эти люди, просто включите телевизор или откройте толстые, как энциклопедии, глянцевые журналы. Глянцевые журналы – это современный вариант Большой книги аристократических родов. И не беда, что большинство тех, чьи лица вы видите на глянцевых страницах, еще лет десять назад подтирали задницы газетой «Правда» и только недавно научились пользоваться за обедом ножом и вилкой. Каждый из них уже занял свое место в новейшей табели о рангах – во всевозможных рейтингах. Вон тот лысеющий мальчик в очках с тонкой металлической оправой – № 2 в рейтинге богатейших людей России. А та оплывающая баба, которая сейчас безвольно повалилась на раззолоченный красный диван, – № 4 в списке самых популярных российских писателей. Похожий на развратного римского патриция эпохи упадка человек с тяжелыми землистыми щеками и мохнатыми черными бровями – № 3 в федеральном списке какой-то партии… Сейчас все эти номера рассыпались и смешались, как сброшенные на пол бочонки адского лото.

Хозяин этого роскошного приема – тоже один из десяти фигурантов списка богатейших людей страны. Его состояние на сегодняшний день оценивается… Впрочем, это уже неважно. Он стоит рядом с догорающей бархатной шторой. Тугой волосатый живот вывалился из разодранной рубашки цвета нежно-розовой полоски предрассветного неба в Сен-Тропе. В одной руке он держит то, что осталось от чьей-то скрипки (которой, вероятно, сыграли полонез на чьей-то голове).

Другая главная героиня этого реалити-шоу лежит на полу рядом с тем местом, где недавно кротко и стеснительно, чтобы не мешать жрущим гостям, играл оркестр. Правой рукой она все еще сжимает пистолет, похожий на игрушку. По ее белому платью-смокингу расплывается темное влажное пятно цвета спелой вишни. Судя по тому, что ее тело периодически сводит судорога, это не вино и не сок. На полу лежит моя лучшая подруга. Мы будем называть ее Виктория Дольче. На самом деле ее зовут совершенно по-другому. Но ее настоящее имя никому не интересно, и его никто не знает. Она хотела, чтобы ее звали Victoria Dolce. Это же в любом случае лучше, чем какая-нибудь Катя Кабанова, или Олеся Вислогузова, или Маша Конева…

В мире рейтингов и номеров имя – это бренд. Имя должно быть таким, чтобы одинаково хорошо смотрелось и на могильной плите, и на заднем кармане джинсов. Согласитесь, представить себе джинсы с эмблемой «Victoria Dolce» значительно легче, чем джинсы с эмблемой «Олеся Вислогузова» или «Настя Горбатко». Теперь моя подруга, возможно, в одном шаге от красивой надписи «Victoria Dolce» на ее могильной плите…