Записки фотомодели - стразы вместо слез

Вот я приезжаю в агентство на черном «мерседесе» и в белом кожаном плащикеRoberto Cavalli, застегнутом на все пуговицы в два ряда. С сумкой в одной руке (оставлять нельзя: начинающие граждане диснейленда имеют милое свойство воровать все, что плохо лежит) и композиткой в другой – на тот случай, если в агентстве затерялась моя карточка или если будет необходимость вручить ее клиенту, – я прохожу в зал, где собираются модели, вызванные на кастинг. Свой белый плащик я оставляю на одной из вешалок вместе с одеждой других моделей. Клиент, или представитель клиента, или фотограф, который будет заниматься съемкой проекта, или все они вместе заседают в комнате, куда модели заходят по одной. Иногда нас приглашает в комнату представитель агентства. Но чаще все идет само собой… Кто-то торопится и без особых возражений со стороны других участниц проходит на кастинг в числе первых. А кто-то сидит на диванах и беззаботно болтает еще с кем-то из пришедших, попутно выясняя у тех, кто уже вышел из кабинета, о чем спрашивают и что просят сделать клиенты… Это напоминает сказочный сад, в котором прекрасные цветы разговаривают друг с другом, или наслаждаются своей собственной красотой, или просто колышутся, волнуемые легким ветерком. Райская картина, в которой нет места ни уродству, ни чему-либо темному и злому.

– Привет, девчонки! – радостно говорю я. И, обращаясь к тем, кто находится ближе всех к двери, ведущей в кастинг-зал, спрашиваю: – Можно я сейчас зайду? Опаздываю на другой кастинг.

Я не вру. И никто, кроме меня, особенно не торопится, поэтому я без проблем захожу следующим номером.

Через час мой плащик по-прежнему висит на вешалке. Через спину сверху вниз тянутся три длинных рваных разреза, через которые видна разодранная подкладка. Несколько минут я остолбенело смотрю на свою изуродованную одежду. Стучит в висках. И хочется заплакать от обиды и беспомощности, как в детстве, когда ты не понимаешь, ЗА ЧТО тебе сделали больно. Но я вспоминаю шипение за спиной и вновь ощущаю, как хищная лапа с выпущенными когтями рассекает воздух. Плакать нельзя!

Просто из любопытства я делаю несколько шагов назад и незаметно заглядываю в холл, где собрались на кастинг модели. Пухленькие губки. Розовые щечки. Золотые глаза. Звенит колокольчиком чей-то смех. Длинные тонкие ножки милого зеленоглазого кузнечика закинуты на подлокотник кресла. И кузнечик по-детски болтает ими. Трогательные ямочки у ключиц. Ангельские ореолы над золотыми головками от проникающего через окно солнечного луча… Наблюдая все это со стороны, я улыбаюсь своей самой невинной и обаятельной улыбкой этому чудному месту и прекрасным его обитателям. Просто ангелы! Как можно подумать, что кто-то из них несколько минут назад располосовал мой плащ чем-то острым? Что это было? Нож с выкидным лезвием, купленный в подземном переходе? Или опасная бритва? Или заточенная металлическая железка, которую при необходимости можно воткнуть в ляжку какого-нибудь обдолбанного придурка, что нападет на тебя, когда ты будешь возвращаться одна домой? Такую штуку можно легко спрятать в любой сумочке.

Ангелы! Улыбаясь своим мыслям, я тихонечко возвращаюсь к своей вспоротой оболочке, жалко и безжизненно висящей на вешалке, и уезжаю, чтобы продолжить сегодняшний забег.

Глава пятнадцатая

– Покажи мне любовь! – кричит режиссер. – Дай мне ощущение переполняющего тебя счастья! Дай мне сияние в глазах!

На съемочной площадке установлена декорация из стоящей у стены широкой кровати с кованым черным изголовьем. Над кроватью висит голова оленя с блестящими черными глазами. Кажется, меня будут снимать для того, чтобы вмонтировать в клип какой-то модной группы. Впрочем, это неважно… Со временем к тому, что будет происходить с тобой на съемочной площадке или в фотостудии, начинаешь относиться с меньшим интересом, чем к походу в туалет. Просто приходишь и снимаешь штаны. И ждешь, что тебе скажут.

На этот раз на мне маленькие шелковые трусики в темную полоску, корсет и смешная шапочка с черной вуалеткой. Лежа на скользящем лиловом белье, я выгибаю спину в воображаемом акте любви, совершаемом с невидимым партнером. Мое тело извивается в лиловых волнах простыней и покрывал, как фантастический живой гидрант, прокачивающий сотни тысяч баррелей любви, которая стремится наружу и вот-вот разорвет меня изнутри.

Чтобы создать определенное настроение у меня и у всей съемочной группы, в павильоне включена музыка, и до меня доносятся слова, которые выплевывает невидимый исполнитель:

Люди – такими – чужими – сталииии…
…налили – сердце – стальюююю…

– Сядь на кровати! – орет режиссер. – Раздвинь ноги! Шире! Шире!