Записки гайдзина

Я нагнал ее уже в самом низу — мы практически синхронно затормозили под окнами гостиницы. Утоптанная площадка перед отелем была заполнена толпой праздношатающихся лыжников в расхристанных ботинках. Охраны не наблюдалось.

— Ну что, — спросил я, — будешь ждать своих друзей?

— Да, — ответила она. — Подожду.

— Так может, зайдем в буфет, кофе выпьем? Чего на ветру торчать?

Подножие склона продувалось не хуже вершины. Она снова поежилась, секунду подумала и отстегнула лыжи.

— Ты что, здесь и остановилась, в этом отеле?

— Да.

— Ничего, что я на «ты»?

— Ничего.

Какая неразговорчивая, — думал я, заходя с ней в здание. Не иначе, как от холода. Надо кофеем отпоить. Разговорится.

Мы уселись за стойку буфета. Она стащила с носа маску, но осталась в огромных горнолыжных очках. Глаз не увидать за стеклами.

— Так и будешь в очках сидеть? — спросил я ее.

— Так и буду.

— Понятное дело. Безопасность. Конспирация. Ты в самом деле такая крупная птица?

— Получается.

— Да ладно тебе. Это у тебя, наверное, папа крупный.

— Папа само собой. Но я тоже чуть-чуть.

— Тоже чуть-чуть… Я смотрю, вы там в Токио какие-то больно важные. А на самом деле, мы тут ничем не хуже.

— Я верю.

— Ты к нам надолго?

— Завтра уезжаю.

— Жалко. Я бы тебе кое-что показал. Хотя можно и сегодня. Ты рок-н-ролл любишь?

— Я люблю классическую музыку.

— Ну, это я тоже люблю. Оперу люблю петь.

— Петь?

— Ну да. Особенно когда на лыжах катаюсь. Скажем, еду вверх на открытом подъемнике и исполняю куплеты Мефистофеля. Или что-нибудь из «Хованщины». Внизу лыжники пугаются, задирают головы и падают в сугроб.

Она строго посмотрела на меня сквозь очки.

— Хотя это занятие я уже прекратил.

— Почему же?

— Ехал как-то на подъемнике, а мужик внизу спиливал пень, чтобы об него народ не побился. Затянул я что-то русское народное, а он с перепугу казенную пилу поломал. После этого совесть заела.

Она неопределенно хмыкнула. Подали кофе. Отхлебнув глоток, я спросил:

— Ну, так как насчет рок-н-ролла? Сегодня классные ребята играют, у вас в Токио таких не водится. Поехали, пока тебя твои друзья не отловили. Надоели ведь уже наверное?

— Почему надоели?

— Не гармонируешь ты с ними. Такая утонченная — слушаешь классическую музыку, катаешься в Альпах… И вдруг рядом вот такие.

— Какие «такие»?

Я огляделся по сторонам и провел указательным пальцем по скуле. Жест, заменяющий страшное слово «якудза».

И тут она расхохоталась. Звонко и заливисто. «Отогрелась наконец, — подумал я. — Сейчас разговорится». Но не успела она отсмеяться, как раздались крики и топот. В буфет вломилось полтора десятка накачанных молодых людей в штатском. Половина из них размахивала рациями, вторая половина держала руки за пазухами. Один из давешних амбалов тоже был с ними, и все они бежали к нам. По их лицам я предположил, что в самом лучшем случае мне сейчас заломают руки и уложат мордой на стойку. Однако до этого дело не дошло. Моей охранной грамотой стала ее ладошка, которую она выставила им прямо в кровожадные пасти. Они остановились, тяжело дыша, а она напутственно похлопала меня другой ладошкой по спине. Оставив недопитый кофе, я встал и сделал шаг по направлению к дверям. Чудовища расступились, и я прошел по живому коридору, ловя на себе их испепеляющие взоры. К моменту выхода на улицу мои надпочечники выжали все, что имели. Но, против ожиданий, на улице никто не кинулся ко мне с охотничьим ножом, чтобы чертить узоры на моей физиономии. Я без приключений дошел до машины, погрузил лыжную амуницию, смел со стекол снег, сел за руль и тронулся. Двое из охраны стояли с рациями на крыльце, отслеживая мои действия.

«Что-то тут не так, — думал я. — Якудзы, которых я видел в кино, носили щегольские усики и малиновые пиджаки. А эти какие-то безусые, и пиджаки у них вовсе не малиновые. И не орут на блатной фене дурными голосами. Может, все дело в кинематографическом имидже? В стереотипах массового сознания? Но ведь мизинцы-то они рубят? Рубят, сам видел такие мизинцы. И татуировки видел, в бане. А эти как были — с мизинцами, или без? Не разглядел…»

Дорога шла под гору. На лобовое стекло летели белые мухи. Я включил радио.

— Как мы уже сообщали, — раздался бодрый дикторский голос, — сегодня нас почтила своим присутствием Ее Императорское Высочество принцесса Мори. В программе визита — участие в праздновании столетия города, посещение краеведческого музея и отдых на горнолыжном курорте Какамура. Завтра утром Ее Высочество проследует в Ямагату.

Я съехал на обочину, заглушил мотор и некоторое время сидел, не шевелясь. Потом включил свет в салоне и осмотрел свой левый бок. Никаких следов. Ребра целы. Ни шишечки, ни синячочка.

Жаль.

ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК (1)

Fromi-sem@hotmail.md

Tovsmol@aw-daigaku.ac.jp

Subject Yaponija