Записки графа Е.Ф.Комаровского

В проезд через Митаву великий князь послал меня наведаться о здоровье Людовика XVIII и просить позволения его навестить. Король мне сказал, что он будет счастлив увидеть сына своего благодетеля. Его высочество приказал и нам всем идти к королю. Его величество встретил великого князя в первой комнате, в коей в два ряда стояли его телохранители. Их оставалось еще несколько человек. Двор короля был тогда довольно многочислен. Людовик XVIII взял великого князя за руку, привел в гостиную, куда и мы вошли, и, показав его высочеству портрет императора Павла, который висел над канапе, сказал:

— Вот мой благодетель.

Потом великий князь представил нас королю. Его величество пригласил его высочество, и со всеми нами, к обеденному своему столу. Нас сидело за столом особ пятьдесят. Первый камер-юнкер короля был герцог Дюрас. Я видел тут много других особ, принадлежащих к знатнейшим французским фамилиям. На самой австрийской границе ожидал уже его высочество, присланный для встречи и для сопровождения великого князя до Вены, от императора Франца II, князь Эстергази, сын и наследник того, который был послом при коронации во Франкфурте-на-Майне. Во время путешествия его высочества через владения императора римского отдаваемы были великому князю все возможные военные почести. Не доезжая до Вены, на последнюю станцию выехал навстречу дядя его высочества герцог Фердинанд Виртембергский, бывший тогда военным губернатором венским.

Я должен теперь обратиться несколько назад. Летом 1798 года приехал с письмом к великому князю Константину Павловичу от герцогини Кобургской, матери великой княгини Анны Феодоровны, находившийся в службе герцога Кобургского подполковник барон Винценгероде, который по просьбе его высочества великого князя Константина Павловича был принят в нашу службу майорским чином и назначен адъютантом к великому князю. Когда начались слухи о войне у австрийцев с французами и еще неизвестно было, что Россия будет в оной участвовать, Винценгероде просился служить волонтером в австрийской армии, но император Павел ему отказал, под тем предлогом, что его величеству неугодно, чтобы служащие в его войсках чиновники находились волонтерами в чужих армиях; а как иностранца, вероятно, неугодно было назначить Винценгероде быть при великом князе во время кампании. Он, однако же, упросил наследника написать письмо к герцогу Фердинанду Виртембергскому, что так как Винценгероде начал свою службу в австрийской армии, то чтобы герцог исходатайствовал у императора Франца принять опять его в свою службу, а он, под предлогом фамильных дел, отпросится в отпуск за границу.

Когда великий князь Константин Павлович сел в карету Фердинанда, чтобы вместе доехать до Вены, герцог просил позволения у его высочества прочитать письмо наследника, врученное ему великим князем, говоря, что, вероятно, великий князь Александр Павлович не пишет к нему никаких секретов; каково же было удивление обоих, когда они увидели, что Винценгероде все это делал скрытно от великого князя Константина Павловича, у которого он был адъютантом; а сверх того, наследник просит герцога, чтобы брат его, Константин Павлович, ничего о сем не знал. Сей поступок Винценгероде очень прогневал его высочество, равно и соучастие в нем наследника его огорчило. Я все это слышал от самого великого князя.

Мы приехали прямо в Бург: так называют в Вене императорский дворец. Великий князь переоделся и пошел к императору. Для всей свиты его высочества отведены были во дворце комнаты, назначена прислуга, экипаж и верховые лошади. На другой день великий князь представил всех нас императору. Мы всякий день приглашаемы были к гофмаршальскому столу, а его высочество обедал с императором. Мы вообще мало приглашаемы были венскими вельможами; только один посол наш граф Андрей Кириллович Разумовский старался угощать великого князя и всю его свиту. Он давал большие обеды, завтраки и несколько балов в доме своем в Пратере, который тогда еще не был так великолепен, как теперь.

Между тем, лишь только граф Суворов приехал к армии, как начались победы; всякий день бюллетень объявлял о каком-нибудь выигранном сражении, так что граф Дерфельден спустя несколько дней сказал мне:

— Надобно просить великого князя ехать скорее к армии, а то мы ничего не застанем; я знаю Суворова, теперь уж он не остановится.

В Вене только и разговоров было тогда, что о славном нашем полководце. Когда он выезжал из своей квартиры, весь народ бежал за ним и кричал: «Виват Суворов!» — и провожал его до того места, где он останавливался. Выходя из кареты, фельдмаршал обращался к народу и кричал: «Виват Франц!» Сказывали, что один раз он был приглашен в обер-кригсрат, и просили графа Суворова привезти с собой план кампании. Фельдмаршал приезжает, садится на назначенное ему место. Начались между тем разные суждения; потом граф Тугут, первый того времени министр, обращается к графу Суворову и говорит:

— Вы, господин фельдмаршал, изволили, вероятно, уже сделать и привезти с собой ваш план кампании?