Записки графа Е.Ф.Комаровского

На другой день площади Дворцовая и Исаакиевская, обе Миллионные и Адмиралтейская улицы и Большая набережная до Эрмитажного моста имели вид военного бивуака, ибо войска на них провели всю ночь. Много стояло пушек, курились дрова, видны были кучи соломы и сена. Государь объезжал все войска верхом, слезал с лошади, ходил по рядам, и не только всех офицеров и солдат благодарил за их верность, но даже некоторых ему знакомых гренадер целовал. Всех полковых командиров, имевших генерал-майорские чины, назначил к себе в генерал-адъютанты, а полковничьи — во флигель-адъютанты, в которые назначены были также батальонные и дивизионные командиры полков кавалергардского и лейб-гвардии конного. Сверх того, назначены были в генерал-адъютанты: командовавший тогда гвардейским корпусом генерал от кавалерии Воинов, коменданты Сукин и Башуцкий, начальник гвардейского штаба генерал-майор Нейдгард и командир гвардейской артиллерии генерал-майор Сухозанет. В сие же утро на Адмиралтейской улице выстроен был гвардейский экипаж, который принес чистосердечное раскаяние в своем заблуждении, и после освящения знамени оное было ему возвращено. Возвратясь во дворец, государь позвал меня к себе и сказать мне изволил:

— Я ожидаю от вас, любезный граф, большой себе услуги.

На изъявление моей совершенной готовности исполнять всегда священную его для меня волю его величество продолжать изволил:

— Я хочу послать вас в Москву с объявлением о моем восшествии на престол.

Я отвечал:

— Готов хоть сейчас отправиться.

— Приезжайте же ко мне в 3 часа пополудни, — прибавил государь, — и все приготовлено будет к вашему отправлению.

Принимая пакет к московскому военному генерал-губернатору, я спросил у государя:

— Ваше величество прикажете мне тотчас возвратиться?

Император со вздохом мне сказал:

— Желал бы, но как Богу будет угодно.

Государь поручил мне удостовериться в духе поселенных войск и донести его величеству по эстафете в собственные руки, но не из Новгорода, а из первого удобного места. Я просил, чтобы мне дан был фельдъегерь, что и было исполнено. При отправлении государь приказал мне заехать к бывшему тогда военным министром графу Татищеву, чтобы получить от него бумаги, которые следовало отправить в Москву, но граф Татищев мне сказал, что оне уже посланы с нарочным курьером. Сие произвело в Москве большое недоумение, ибо я никак не мог догнать курьера, отправившегося несколько часов прежде меня.

Я выехал из Петербурга во вторник, в 8 часов вечера, 15 декабря; со мной были адъютанты: Новосильцев — князя Голицына и мой — Жеребцов. Очень поздно, уже 14-го числа, вспомнили, что нужно запретить выезд из города через заставы без записки от коменданта[90]. Хотя сей последний и предварен был мною, что я отправляюсь по высочайшему повелению в Москву, но, видно за суетами, г. Башуцкой не выслал на заставу билета, и я должен был дожидаться, пока фельдъегерь не привез мне оного.

В Новгороде явился ко мне с рапортом генерал-майор Угрюмов, отрядный командир поселенных войск. Я спросил у него, приведены ли к присяге все военные чины, находящиеся под его начальством. Он мне отвечал, что он не успел еще сего сделать, потому что к нему прислан был из Петербурга один только экземпляр присяги, а так как войска его расположены в разных местах, то и нужно списать несколько с оного копий. Я продолжал спрашивать, доволен ли он повиновением вверенных ему войск и известно ли им всем о восшествии императора Николая Павловича на престол? Генерал-майор Угрюмов на сие мне отвечал, что сия перемена в царствовании войскам известна и что он головой своей отвечает за верность поселенных войск. Сверх того, я спрашивал у батальонного командира внутренней стражи, который подтвердил мне, что известие о восшествии на престол ныне царствующего императора не произвело никакого неприятного действия, и что, по замечанию его, все поселенные войска готовы будут присягнуть. Я заметил, что о бывшем происшествии в Петербурге, 14 декабря, в Новгороде не было еще известно.

Во исполнение высочайшего повеления я послал из города Крестец по эстафете донесение мое к императору, в котором я старался совершенно успокоить его величество на счет духа поселенных войск. Я ехал не так скоро, как бы желал, по причине недостатка в снеге, особливо по шоссе — в некоторых местах был голый песок, а чтобы сие вознаградить, я не выходил почти из повозки, выключая нескольких минут, чтобы напиться чаю. Едущий вперед фельдъегерь приготовлял для меня лошадей и платил прогоны. Остановясь на одной станции, не доезжая Вышнего Волочка, я вижу кибитку, у которой стоял человек в форменной шинели. Я спросил:

— Кто едет?

Он мне отвечал:

— Кавалергардского полка поручик Свистунов за ремонтом[91].