Записки I-тетрамино (СИ)

Небольшой дисклеймер. Нет, я не сорокатрехлетний девственник. Я уже видел голых девушек, а некоторых даже трогал. Сам по себе вид голого тела меня не удивляет и не шокирует — в хорошую погоду я валяюсь на секретном пляже в Серебряном Бору и давно привык к виду не стесняющихся наготы дам.

Но тут была другая ситуация. Стоящая с буклетиком в руках девушка была слишком домашней. У неё не было безумного блеска в глазах, как у наркоманки, она не смаковала смущение прихожих, как эксгибиционистка. На ней даже не было ошейника рабыни. Обычная добрая самаритянка возле церкви. Только голая. В толпе проходящих мимо одетых зевак она выглядела дико и неуместно.

Внимательный читатель уже, наверное, догадался, что женская психология явно не мой конек. Но в данном конкретном случае поведение девушки настолько выбивалось из общепринятых норм, что говорить о какой-то добровольности обнажения было бессмысленно. Девушка такого типа выйдет голая на площадь только под дулом пистолета.

Девушку нужно было спасать.

Я вздохнул и медленно сосчитал до десяти. Я уже говорил, что мне 43 года? Ума я, очевидно, так и не нажил, но в отличие от более молодой версии меня научился спрашивать у девы в беде, всё ли я верно понял? Нет ли у нас разночтений, ошибок интерпретации, плохого понимания местных обычаев и особенностей предписанного местной религией социального взаимодействия?

А то прецеденты, знаете ли, бывали. Неприятные.

Поэтому я подошел к девушке, взял напечатанную на местной интерлингве брошюрку, вполголоса спросив:

— Тебя тут держат силой?

— А что, похоже, чтоб меня держали силой? — хихикнула девица.

— Ну, в общем-то, да, — честно признался я, пояснив: — Это я по костюму сужу.

— И откуда ты такой… такой… сообразительный прилетел?

— С Москвы.

— А-а… Это многое объясняет, — протянула девушка, добавив: — Вот брошюра на русском.

На обложке красовалась надпись "Мы открыты и честны" и были нарисованы Адам и Ева. Я перелистнул страницу, уже примерно понимая, что я там найду. Так оно и оказалось. Девушка была адамиткой — последовательницей ответвления христианства, одним из постулатов которого было обязательная нагота.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, — сказала девушка, когда я пролистал брошюру. — Ты с какой целью спрашивал, насильно ли тут меня держат?

— Помочь хотел, — буркнул я, изо всех сил стараясь смотреть девушке в глаза.

— Большое тебе спасибо, — неожиданно серьезно ответила девушка и символически клюнула меня губами в щеку. — Мне помощь не нужна, но кому-то она очень может пригодиться.

— Это тебе спасибо, — ответил я, неожиданно покраснев.

— Чем я еще могу вам помочь? — заметно более официальным тоном продолжила девушка, смотря мне за спину.

Я обернулся. К нам семенил толстенький голый мужчина с крохотной пипиской и блестящей лысиной.

— Это мой… дядя, епископ Савелий, — пояснила девушка, — на собрание приглашать будет.

— На собрание я не могу, времени нет, — замахал руками я, — лучше скажи, как тут можно быстро заработать?

— У тебя нет денег? — удивленно спросила она. — Я могу тебе помочь?

— Нет, нет, нет, — испуганно ответил я. Не хватало еще, чтоб мне молодые девушки деньги давали. — Мне на такси надо, до отеля добраться.

— Ну, не знаю тогда, даже чем могу выручить. Хотя постой — в фонтан с Бобиком обычно мелочь кидают. Поверие такое есть: "Кинь монетку, если хочешь сюда вернуться". Можешь там пару сотен собрать, если гонора хватит.

— Спасибки, — крикнул я, быстро уходя, попутно махая подоспевшему Савелию ручкой, — гонор — это моё второе имя.

— Моё второе имя Надежда, — крикнула мне на прощанье девушка, тоже махая рукой. — Приходи на собрание.

— Я подумаю, — крикнул я, в ответ, добавив в полголоса: — Скорее ад замерзнет.

— А почему? — раздался у меня под ухом голосок кота. — Ты же любишь голых девушек. Вот знаешь, что я скажу…

— Даже не начинай, пушистый. Даже не начинай, — сказал я и ссадил кота с плеч. От греха подальше — его жизненные советы, полные посконной житейской мудрости, уже не раз доводили меня до белого каления. Кот считал, что любую трудность в общении с женщиной можно преодолеть, просто трахнув её. Женщину, а не трудность. И с воодушевлением, достойным лучшего применения, повторял этот совет каждый раз, когда я пытался социально взаимодействовать. С женщинами, мужчинами и бытовой техникой вроде стиральной машины. С другой стороны, мы же не ожидаем высот юмора от существа, считающего, что напрудить в тапки — это уморительно смешная шутка.

Я прислонил рюкзак к стволу декоративной яблони, украшавшей крохотный уголок живой природы в зоне отдыха в центре площади, налил коту в его мисочку воды из фляжки, после чего попросил его посторожить вещи… И с удивлением, граничащим с благоговейным ужасом, оглядел раскинувшееся передо мной угробище. Памятник Бобику, собачке, давшей имя Бобик-Сити, был мрачен, огромен, уродлив и незабываем.