Записки иностранки

Зашла на кухню, Эмиль жует лаваш с колбасой, а за ним не отстает братец–Ибрагим. Увидал колбасу, накинулся на нее как с голодного края. Напихал ее в лаваш, скрутил в трубочку, нет, в подзорную трубу метровой длины. И как в людей столько еды входит? Я ушла, чтоб не видеть, как уничтожается колбаса, купленная специально для ребенка. Сердце мое обливалось слезами. Эмиль очень плохо ест, как птичка. А еще во время обеда бабушка, дедушка, служанка тыркают его, играются, он отвлекается и совсем перестает кушать. Ибрагим сварганил себе вторую "трубу"и приперся в зал. Все съел. Не лопнул, даже не подавился.

Проблема еды стоит на первом месте. Еще вчера ночью были огурцы свежие  (информация достоверная, потому как я ночью, с голодухи, под грохот салюта съела сыра с лавашом и огурец) . Сегодня кинулась к холодильнику, НЕТ ОГУРЦОВ. Ну все съедают на корню! Впав в депрессию от сожранной колбасы для ребенка, поехали в Сайду. Мусульманский город, это видно с первого взгляда. Почему? Потому что кругом мечети. Морской берег вообще запущен по–страшному, свинарник, одно слово. И вонь…

Четыре месяца назад мы первый раз приезжали в Сайду. Час езды от Бейрута. Была жара невыносимая. Пройдясь по старому рынку, пошли в замок крестоносцев. Красотища! А потом поехали на катерке к маяку, где купались "низы"Ливанского общества. Бедные семьи с 10–ю детьми приезжали на этот бесплатный, скажем так, пляж (хотя никакого пляжа там нет, только скалистый берег, мусор, мелководье)  со своей едой, кальяном, и культурно отдыхали. Плескались в морской луже, разгребая руками плавающие пластиковые тарелки с остатками еды, окурки, кульки и прочий мусор. Также там ловят рыбу.

Сегодня в Сайде было тихо, спокойно и солнечно. И даже жарко, пришлось снять плащ. Мы сели в кафе возле моря прямо напротив замка, взяли кофе и просто сидели, наслаждаясь теплом. Некоторые кафешки вообще пустые. А мы сидели в заполненном людьми. Почти все  (и женщины и мужики)  курили кальян. Дети–попрошайки немножко портили общий благодушный настрой, также между столиками ходили продавцы музыкальных дисков, трубок для кальянов и прочей дребедени.  (Вспомнились русские электрички с тем же набором попрашаек и продавцов барахла) .

Как хорошо вот так просто сидеть, никуда не спешить, просто дышать морским воздухом, разглядывать людей, пить кофе, разговаривать ни о чем. Я стала немножко понимать арабов. Напротив кафе у стены сидели на пластиковых стульях три старика и курили кальян, им хорошо было видно всех в кафе и тех, кто проходил мимо. Они курили очень медленно, иногда перебрасываясь между собой парой фраз. Когда вот так сидишь долгое время, то впадаешь в некое состояние полусна. Мысли уходят, ты расслабляешься, нервы успокаиваются. Хорошо… Арабская нирвана.

Гуляли по старому рынку. Невозможно фотографировать, все с таким любопытством смотрят, что я покрываюсь испариной. Женщины чуть ли не в рот заглядывают. Может, хотят узнать какого цвета у меня зубы? Запутались в рыночных подворотнях. Воняло, было темно и прохладно под каменными сводами, куда не пробивались солнечные лучи. Беднота кругом, аутентично очень. И совсем не страшно. Некоторые продавцы пытались заговорить с Эмилем по–французски. Мы что, похожи на лягушатников?

Зашли в мой любимый музей мыла. Тишина и покой, полумрак и башни из мыла. Музей крошечный. Но такой уютный и родной. Не хотелось уходить. Сидели во дворике под апельсиновым деревом, погружались в нирвану. Прибежала кошка и стала нагло мяукать. От хлеба отказалась – нахалка, мяса ей подавай.

В Сайде есть набережная имитирующая бейрутскую. Правда не такая длинная, но все же… Что портит все очарование – грязный берег моря, отсутствие пляжей из–за гор мусора и вонь. Но все равно, люблю Сайду.

Гуляли по городу 4 часа, Эмиль так устал, что сразу заснул, как только мы сели в автобус.

Долгая молитва

Солнечный зимний день. С утра обещали дождь, по всем прогнозам погоды. Ошиблись.

Конец набережной, которая тянется несколько километров вперед и делится на 4 части, называется Айн Мрайси. Сейчас здесь ремонт — блоки тротуарной плитки, разрытый асфальт, щебень, песок, грязь… К строительным материалам подходит военный с овчаркой, та обнюхивает все внимательно — ничего опасного нет.

Стою у парапета и смотрю на море. На солнце жарко, а ветер прохладный, свежий. Много спортсменов–любителей. Восхищают бабушки и дедули, с которых сыпется труха, но они бегут.

Эмиль копается в куче песка и щебня. Вытираю ему руки влажной салфеткой, и он снова идет рыть "вручную". Морская бирюза манит прыгнуть и уплыть. Каждые 5 -10 минут очень низко над набережной пролетают самолеты. Аэропорт находится рядом. Солнце такое яркое, что все время щуришься. Но и через полузакрытые глаза видны "маневры"арабских мужчин – сначала они издали рассматривают одинокую дэвушку с ног до головы  (не смотря на то, что я в платке и закрытой одежде) . Затем, по шагу продвигаются в мою сторону — якобы, смотреть на морские красоты. Иду к ребенку, нахмурив брови, и кричу суровым голосом: