Записки юриста с окраины

Зато в кафе на них никто не обращал внимание, и можно было даже представить, что они снова в Харькове. Негромкая музыка (Ободзинский пел о таких же «чайных глазах напротив», как и те, что смотрят на стажера), русскоговорящая публика – это туристы, в основном из молдавского Приднестровья, но встречаются и столичные жители – киевляне, москвичи, питерцы. Лыжный сезон в горах еще не закончился, и вечером все кафе забиты отдыхающими. Заказали кофе и нехитрый десерт из чернослива, залитого сгущенным молоком. Впрочем, другого десерта и не было, но зато вкусный ароматный кофе здесь значительно отличается от того, что подают в харьковских кафе. «Прекрасный вечер», – думает счастливый Коротков.

Стажер уже лежал в постели и смотрел по телевизору программу «Время», Зоя листала книжку, как вдруг за окном раздался громкий хлопок и сверкнула вспышка. Коротков неспеша поднялся и подошел к окну. Взрывпакет?.. Но здесь обычно этим не балуются… Да и с четвертого этажа вспышка была бы не видна. Вдруг осколки оконного стекла полетели ему в лицо. Хорошо, что очки, которые он носит с подросткового возраста, смогли защитить глаза. Следом раздался и второй взрыв с ослепительной вспышкой чуть дальше, в глубине двора. Коротков успел заметить, что над газовой установкой во дворе свечей горит дерево. На него вопросительно смотрят глаза жены.

– Быстро одевайся, бери деньги, документы и бежим! – Команду Коротков отдал правильно, но сам, все еще сбитый с толку, начал делать глупости. Он медленно надел костюм и стал завязывать галстук.

– Зачем тебе галстук! – Зоя уже стояла у двери одетая, прижимая к груди сумочку. В подъезде вниз по лестнице уже бежали люди, были слышны топот, крики и женский плач. Коротков как проснулся – теперь уже в армейском темпе сбросил костюм, натянул джинсы, свитер, куртку и бросился к двери. По лестнице они бежали, взявшись за руки, кажется, последними. Двери квартир на нижних этажах были открытыми, под ногами хрустело стекло. Коротков даже успел заметить на втором этаже рядом с квартирой адвокатессы разбитые хрустальные рюмки.

Во дворе Коротков сделал вторую глупость: вместо того, чтобы повернуть вправо за угол дома и оказаться на улице, где дом бы их прикрывал от возможного взрыва газовых емкостей (горело сверху, над газовой установкой, и, казалось, что горит воздух), он, продолжая держать жену за руку, побежал влево через двор от пожара к зданию районного комитета партии. Они остановились только у райкома партии, рядом с лестницей, выходящей в сторону протестантской кирхи22 на площадь. Здесь же стояла огромная толпа людей, большинство из которых – полуголые соседи Короткова, остальные – зеваки. Некоторые даже успели вынести свои пожитки, сумки, даже чемоданы. Впрочем, нет… С сумками и чемоданами подходят люди, направляясь через мост к центру, – это пассажиры только что прибывшего из-за перевала львовского поезда. Краем глаза Коротков успел заметить едва одетую адвокатессу, прикрытую дорогой шубой и ее двухметрового молодого сожителя, который держал в руках шкатулку с драгоценностями своей возлюбленной. Только сейчас Коротков понял, что, убегая через двор, они слишком долго находились в опасной зоне. Ну да Бог миловал!

Вдруг краска стыда залила лицо стажера. Пока бежали, он даже не вспомнил о коллеге, который жил в их подъезде рядом с адвокатессой. У следователя прокуратуры двое маленьких детей. Впрочем, в голове уже светлеет. Отлегло. Коллега в отпуске, в горном приюте, катается на лыжах, спрятавшись от прокурора, а жену с детьми отправил в соседний район к родителям. Наконец, голова вспомнила о служебных обязанностях. Правда, нужно было куда-то определить Зою…

Через десять минут они уже были в здании прокуратуры. Увы, центральная часть города была обесточена, и света в кабинете Короткова нет, правда, печка еще теплая. Зоя пришла в себя настолько, что на предложение мужа остаться одной кабинете темного пустого учреждения категорически отказалась, подтвердив отказ тихим всхлипыванием. Впрочем, оставлять жену здесь Короткову и самому не хотелось. Хмурое старое здание бывшей австро-венгерской жандармерии, вероятно, имело какую-то нехорошую ауру. Коротков и сам, бывало, когда заходил один в прокуратуру ночью, чувствовал себя неуютно. Близких знакомых в городе у него почти нет. Вспомнил, что недалеко живет семья однокурсника, который работает в другом городе, и дома появляется только на выходных. Туда они и направились. Благо город такой, что в любую его часть можно попасть за четверть часа.