Записки из бронзового века (СИ)

Месиво выливалось на облезлую шкуру, которая сразу же заворачивалась, и по скатке начинали палками лупить и руками мять. Благо, что нужду ещё не додумались для ускорения процесса в это дело справлять.

Получившуюся субстанцию на пенёк с прорезанным желобом бросали и давили особым дрыном. Прообраз пресса это был, короче.

Твёрдое выкидывали, а жидкое, что из желобка текло, в горшочек собирали. Котелок с этой субстанцией на костёр водружали и варили.

Долго варили. Я даже подремать успел.

Разбудили меня вопли бригадирши. Это она так своим подчинённым сообщала о переходе к следующей стадии, напоминающей настоящий вунш-пунш.

Одна из бабок закинула в котелок три куска чистого нутряного жира, кажись кабаньего, а её товарка мешать это варево начала. Через какое-то время мешалку бригадирша забрала, потом та, которая жир закидывала. И опять по кругу.

Варили и бултыхали долго – пока из горшка пена не попёрла.

Однообразные и нудные действия меня загипнотизировали. И я начал представлять, что киношку про ведьм, что волшебное зелье варят, смотрю.

С полным погружением.

А местные ведьмы меж тем пену ложкой собирать начали и на соседний пенёк, в котором нормальная такая ямка была, выливали. Как я понял, у них тут пеньки – универсальный производственный агрегат. Ещё чуть-чуть и мельницу изобретут, опять же из пенька.

– Готово будет, когда затвердеет и ещё через три руки дней. На солнце сушить нельзя, в землянке не высохнет, на мороз – нельзя, – завершила инструктаж местная бригадирша. Видная такая дамочка, с мощными руками и волевым лицом, которое ожоги не портили, а добавляли серьёзности и решительности.

На женские прелести тех, кто мыло варил, я внимания совершенно не обратил, не могу описать. Не до этого мне было! Сами фантазируйте.

Собственно после экскурсии нам быстренько и сделали ручкой. Мол, мы слово сдержали, дуйте свой квест выполнять. Мы барабанов жаждем.

Процесс мыловарения, как и наставления бригадирши, я прокручивал в голове дня два. А то и три.

Кузницу, в виду полного отсутствия в наших краях залежей руд, у нас в посёлке пока что ставить было бессмысленно, а вот мыловарню…

Тем более, в моё мыло можно всяких приятных ароматизаторов накидать. А если ещё и подобрать правильные пропорции, усовершенствовать технологию и рецептуру.

– Да я же монополистом стану и все мне будут завидовать, – фантазировал я, лыбясь, как умалишённый.

Чем, кстати, изрядно напугал своих пацанчиков, тащивших мои пожитки и барабаны.

А, ещё об одном немаловажном факторе забыл вам рассказать!

Наш Сусанин, он же Зайчик, он же вождь, сразу же, как мы выперлись из леса на привычный степной простор, это к вечеру третьего дня случилось, велел мне немного задержаться и до самой ночи мы с ним плелись в хвосте колонны, за жизнь беседуя. Как я понял, он на благонадёжность меня проверял.

Пол дня, никак не меньше, он мне мозг выносил. Ныл, что его лесное погоняло никто из степняков знать не должен. Типа, это он волевое решение принял и только ради благополучия своего племени терпит. А так бы он Аллори, конечно же, предъявил бы. А если бы тот не понял, то и по мордасам бы надавал.

Лично мне от таких детских отмаз смешно было, но ради приличия и своего благополучия я шёл и кивал, соглашаясь с начальственными речами.

А когда мы на ночёвку встали, удовлетворённый главнюк меня по плечу похлопал, типа молодец, тест не провалил и официальное разрешение на копирование разведотряда Аллори дал.

– Только вы ещё лучше должны быть! Сильнее, храбрее, хитрее, – повысил требования главнюк. – И только моё слово должно стать для вас законом. Остальных можете на органе вертеть! Всех! Вообще всех, кроме меня и моих баб!

– Фигня – война. Понял-принял, разрешите выполнять, – отчеканил я, приняв придурковатый вид и вытянувшись по стойке смирно.

Главнюк стёба не понял и воспринял это как похвалу в свой адрес.

А на утро, прямо в походе, я начал, как мог, учить своих бойцов строевой. Зачем – не знаю, в книжках так все делают, значит нужно.

Да и как я учил то…

Идти след в след, синхронно передвигая конечности под мои хлопки в ладоши, что ритм отбивали. Вот и вся наука.

Чеканить шаг у бойцов не получалось ввиду отсутствия обувки. А без сапог попробуйте помаршировать – все пятки отобъёшь. Рассредоточиваться тоже не пробовали, я за барабаны боялся.

Так мы и шли. Начальственная свита и сам рукамиводитель веселились, глядя на нас, а мы, то отжимались, то бежали, то строем идти пытались, а потом опять по кругу.

В этот раз наш спецотрядик двигался без привалов. Типа, нагрузку увеличили.

Долго ли коротко ли, а добрались мы до своих родных пенатов. Сколько дней шли – не знаю! Я после нововведений из-за нервного напряжения и непонятливости пацанов, счёт дням потерял. Как я ни бился, а мой отряд напрочь отказывался понимать, нафига им эта вредная наука сдалась. Они и так крутые. Но боялись меня и впитывали мои нецензурные изречения всеми фибрами своей дремучей души.

Так что, как только мы вошли в лагерь, пацаны, уже чухнушие свое превосходство над соплеменниками, приветствовали их неведомыми оборотами речи.