Записки из Города Призраков

– Все десять месяцев, пока она там, я писал ей по письму каждую неделю. – У него дрожит голос. – Когда у нее просветление, она отвечает. Я ее не бросаю. Делаю все что могу в сложившейся ситуации. И не знаю, что можно сделать еще. Я знаю, ты думаешь, все могло пойти по-другому, но не пошло. Потому что пошло так, а не иначе. И вот что я тебе скажу насчет твоей мамы, Лив. Она хочет, чтобы мы были счастливы. – Он садится, пододвинув свой стул к моему. – Это в каждом ее письме. Она хочет, чтобы мы были счастливы. Потому что она нас любит.

– Нет. – Я трясу головой, желая все вернуть, открутить назад. Время. Историю. Все плохое, успевшее случиться. – Нет. Без нее не будет у нас счастья!

– Ливи Ливи Ливи!

Уинн врывается на кухню, в пижаме, прежде чем я успеваю продолжить. Босые ноги шлепают по полу. Она прыгает мне на колени, руками обнимает за шею, покрывает лицо маленькими поцелуями.

– Привет, Уинн. – Я осознаю, что меня трясет.

Уинн прикладывает пальчик к влаге под правым глазом.

– Почему ты грустная, Ливи?

Я обнимаю ее. Теперь папа не виден.

– Все у меня хорошо, Уинни, – шепчу я ей, хотя на самом деле все не так. – Все отлично.

Я слышу, как открывается и закрывается входная дверь. Поворачиваюсь и вижу Хитер, скидывающую в прихожей замшевые туфли, в руках сумка из «Уолмарта».

– Мамочка! – кричит Уинн, выскальзывает из нашего объятия. Хитер входит на кухню, ставит сумку на столешницу у раковины, наклоняется, чтобы поцеловать Уинн. Все четверо в сборе. Счастливая маленькая семья.

Папа поднимается со стула, идет к ней, легонько целует в губы. Стопка писем лежит на столе, рядом змеится кусок шпагата. Я пытаюсь закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы не слышать их «счастливых» приветствий: «дорогой», «милая», «я скучал/скучала по тебе». Уинн опять у меня на коленях, накручивает мои волосы на маленькие пальчики.

– Оливия! – Голос отца строгий. – Я думаю, ты что-то хочешь сказать Хитер.

Я сижу молча. Папа и Хитер нависают надо мной. Уинн пищит рядом с ухом. После нашего разговора ему все равно хочется протащить меня через это. Он желает выслушать моли извинения, хотя извиняться надо ему. Несправедливо. Я сожалею, что ее муж покончил с собой, но это не моя проблема. Не должна я извиняться за все чертовы преступления этого мира, за все плохое, что люди делают друг другу.

Но выбора у меня нет. Я набираю полную грудь воздуха и бормочу:

– Извиняюсь. – Это все, на что я способна. Сосредотачиваюсь на белокурой головке Уинн, чтобы не видеть ни Хитер, ни папу. Не хочу смотреть на лицо Хитер и представлять себе тот день, когда она, с малышкой Уинн на руках, увидела мозги своего мужа, расплесканные по ковру. Не хочу видеть в ней что-то человеческое.

– Спасибо, Оливия. Я тебе за это признательна. Но знаешь что? – Хитер отходит от папы и направляется ко мне. Уинн поднимает ручки, Хитер наклоняется, поднимает ее. – Все образовалось как нельзя лучше. Я посмотрела платья в твоем стенном шкафу и заказала то, которое наверняка тебе подойдет. – Она кладет руку мне на плечо. – А если не подойдет, мы всегда сможем его поменять.

Я ерзаю на стуле, выдавливаю из себя улыбку.

– Хорошо.

– Я надеюсь, ты понимаешь, как для меня важно твое присутствие в мой большой день.

Ее улыбка болезненно, раздражающе искренняя. Ее большой день. Но это чистая, неоспоримая правда: рядом с ней папа расцветает, просто светится счастьем. И она рядом с ним. И догадываюсь: я выгляжу говнючкой, пытаясь все это у них отнять – ради чести, и невыполненных обещаний, и разрушенных семейных уз, и поломанной судьбы матери.

– Спасибо, Хитер. – Я пытаюсь, окрасить слова хоть намеком на эмоции. – Я действительно сожалею, что совершенно забыла о сегодняшней примерке. Ужасно себя чувствую. – И едва эти слова слетают с губ, я осознаю, что так оно и есть.

– Дорогая, не так это и важно. Я знаю, на тебя столько свалилось… Возможно, я тоже забыла бы, если бы не выходила замуж. – Она переводит взгляд с меня на папу. Ее глаза чуть выпученные. Я пытаюсь догадаться, какого цвета ее блузка. Гораздо темнее, чем кожа, светлее ночного неба, чуть более насыщенная, чем знак «Стоп». Бордо, наверное, или темно-красная. – Вы двое уже поели? Уинн я накормила раньше, но сама умираю от голода.

Папа качает головой.

– Я ждал тебя.

– Я поела пару часов тому назад. – Быстро перевожу взгляд на Уинн, чтобы не встречаться с их взглядами. – Может, я пойду погулять с Уинн, пока вы найдете что-нибудь из еды?

Папа и Хитер переглядываются.

– Отличная идея, Оливия, – отвечает Хитер, поднимая руку к груди. – Это так приятно – побыть вдвоем. Хотя бы какое-то время.

– Да-а-а-а! – Уинн подпрыгивает у меня на коленях. – Да да да!

– Клево. Мы ненадолго. Между прочим, Хитер, – я решаю проверить мои логические способности, – мне нравится цвет этой блузки. Отлично гармонирует с кожей.

Она поднимает руку, оттягивает рукав.

– Да? Я сомневалась, подойдет ли темно-красное к моим волосам. – Она подмигивает мне. – Но раз так говорит художница, значит, это правда.