Записки из страны Нигде

Фэнтези сближается со сказкой в том смысле, что и та, и другая – как бы вне времени и пространства. Не привязаны к чему-то конкретному. Время-место действия фэнтези, в принципе, воспринимается как некое условно-европейское средневековье. В XV веке получил распространение стиль «мильфлёр», «тысяча цветов»: прекрасно одетые кавалеры и дамы, с лошадьми, единорогами, охотничьими птицами и собаками, в красивых позах располагаются на абстрактном фоне из тысячи цветов. Нет ни неба, ни, в общем-то, земли: сплошной фон из цветущего луга. Тут не пашут, не собирают урожай, тут не бывает зимы, - «голая идиллия», если можно так выразиться. Вот такой фон создают сказка и фэнтези. И если выглянуть за окно, скажем, в Петербурге в ноябре, - то поневоле охватит острое желание переместиться именно на такой луг. Чтобы кругом все было зеленое и пестрое, чтобы белоснежные единороги – и никакой тебе конкретной «питерской погодки»

На самом же деле вышеописанная идиллическая картинка – иллюзия. Не может существовать жизнеспособного произведения на абстрактном фоне. Читатель сказки, за малолетством, подчас не задумывается над тем, что сказочник принадлежит своему пространственно-временному континууму – точно так же, как любой другой живой человек. А ведь сказочник живет «здесь и сейчас». Как и фэнтезист. И реалии того, что за окном, так или иначе, отражаются в написанном. Жизнь невозможно насовсем изгнать из текста. Точнее, возможно, конечно, но это попутно убьет и текст. Разумеется, не обязательно цитировать в романе вывески и новостные заголовки, но не получается напрочь отрешиться от того, что волнует здесь и сейчас, от своего, кровного. Даже выстраивая хрустальную башню и прилаживая на крышу хрустальное дальнобойное орудие – ты отчетливо знаешь, по какому врагу, в случае, чего пальнешь хрустальным ядром.

Впервые я задумалась о том, что сказочники – живые люди, очень давно. Я прочитала в папиной газете о том, что умер «большой друг советской детворы», итальянский писатель Джанни Родари.

Вот это был, доложу я вам, шок!

Родари, автор «Чиполлино», естественно, представлялся существом высшим (сказочник), вечным, надвременным. Он не мог умереть, потому что он, в общем, и не воспринимался как живой – как живущий в каком-то конкретном временном измерении. Да, он обитал в определенной стране, в Италии (Италия для советского ребенка – недостижима, как Марс; недаром Горький написал «СКАЗКИ об Италии», - сказки, а не повести и не рассказы!). Точно так же, как я знала, что Шарль Перро жил во Франции (еще одна запредельная планета), а Братья Гримм – в несуществующей единой Германии (а не в ГДР, куда еще худо-бедно можно было поехать…)

Иными словами, сказочники все обитали на других планетах – раз, и вне времени – два.

Поэтому не имело большого значения, в кринолины ли одеты их героини, в баварский национальный костюм, звериные шкуры или луковую шелуху. Все это было равноудалено от моего детского быта и воспринималось одинаково экзотически.

И вдруг оказывается, что я жила на одной планете и в одно и то же время с Джанни Родари! О нем знают советские газеты, которые читает папа! Мы с автором «Чиполлино» - современники! Более того, он тоже знал о моем существовании, ведь он был большим другом советских детей.

Словом, я испытала потрясение, после которого мир уже никогда не был прежним.

Итак, сказочник – человек своего времени и своей страны. И какие бы абстракции он ни придумывал, ему не сбросить эту «медвежью шкуру» до конца. Он останется энциклопедически ученым фольклористом или коммунистом, богачом или бедняком, датчанином или французом.

Скажете – это очевидно? А вот  и нет. Сказочники сами себя так поставили, что их творения делают вид, будто они оторваны от повседневности и обитают в некоем условном континууме. Недаром популярны «балы сказок», на которых Красная Шапочка может встретиться с Синей Бородой, а Стойкий Оловянный Солдатик – с Левшой. Подобный прием используется не только на детских утренниках, где ребятам предлагается весело узнавать любимых героев и следить за их новыми приключениями в феерическом миксе. Например, в одной из лучших детских книг, «Орден Желтого Дятла» бразильского писателя Монтейру Лобату на бал к главным героям приезжают самые разные сказочные герои – сказка в сказке – и ничего, жанр это позволяет и книга такой наплыв запросто выдерживает.

Интересно еще отметить, что в творчестве Антуана де Сент-Экзюпери присутствует некая конкретность сказочной абстракции, материальная точность в сочетании со сказочной ориентированностью на вечное. Когда человек одновременно летает на конкретном самолете над конкретной пустыней – и вместе с тем свободно выходит в параллельное пространство сказки.

У меня любимая вещь - «Планета людей». Но и там, при всем ее «реализме», - ощущение выхода за пределы этого мира. Только в «реалистических» вещах Антуана де Сент-Экзюпери за пределы привычного мира выходят лишь избранные, а в «Маленьком принце» эти ворота раскрываются для всех.

Дух удушения, или Стакан сметаны