Записки хирурга военного госпиталя

– И мы вновь начинаем оперировать, – улыбнулся травматолог Князев.

– Раз такое дело, – живо скомкал я лист бумаги со своим заявлением, и метким броском отправил его в мусорную корзину (кстати, не попал), – тогда вот вам еще по пять больных. Каждому.

Доктора нахмурились, тяжко вздохнули, но молча, разобрали выданные мною истории болезни и отправились смотреть вновь поступивших ребят с волдырями на коже.

Волей-неволей приходилось осваивать новую специальность – инфекциониста. Я засел за учебник, одолжив его на время у коллег из профильного отделения. Странно, но чем больше я читал про инфекционные болезни, тем все мнительней становился. Подобное я уже испытывал во время своей учебы в вузе. Когда изученные на бумаге симптомы и проявления начинаешь находить не только у пациентов, но и у себя и окружающих тебя людей. Этим грешили почти все, кто когда-нибудь учился в медицинском институте.

Через несколько дней у меня в голове образовалась такая каша, что инфекционные заболевания стали мерещиться почти во всех случаях. Вот чуть увеличенный лимфоузел в подмышечных впадинах у молодого матросика я уже воспринимал ни больше ни меньше как проявление бубонной чумы. А если мне говорили о жидком стуле, то сразу предполагал вспышку дизентерии.

Активно пользуясь общественным транспортом, стал сторониться людей. Встреченные мною попутчики с незначительными высыпаниями на коже живо гипертрофировались в моем просвещенном сознании до симптомов тех инфекций, что вычитал в учебнике. То мне чудилось, что у них махровая корь, и я непременно же ею заражусь. То краснуха, то геморрагическая лихорадка с почечным синдромом, то еще черт знает какая инфекция. Хотя шансов заразиться во время операции от больных вирусным гепатитом, СПИДом или сифилисом, уколовшись об иглу или скальпель, куда больше, чем постоять рядом в метро с кем-то подозрительным.

Особенно памятен один случай. Еду в метро. Народу не так много. По вагону плетется субтильного вида юноша с легким румянцем на щеках. Собирает милостыню. Жалобно причитает:

– Подайте, люди добрые! Я сам из Новосибирска, приезжал вот в Питер на консультацию к врачам! – тянет он, несчастный, худую руку, сложенную лодочкой, впереди себя.

– Ба, да у него же желтая лихорадка! – глянул я на его всю в кровоподтеках ручонку с какой-то странной желтоватой кожей. – Только мне этого не хватало! Точно! Вот только вчера читал про это заболевание, и там такие же сочные, очень убедительные, цветные фотографии приведены.

– Обокрали меня, обчистили до нитки, нет совсем денег. Собираю вот на проезд до родного Новосибирска. Билет в плацкартный вагон стоит семь тысяч с небольшим, а я только две насобирал. Подайте ради Христа, – дальше голосит желтокожий и подходит ко мне и внимательно так смотрит в лицо. – Подай, дяденька!

– А на какой реке расположен твой Новосибирск! – громко так, чтоб все пассажиры слышали вопрос, спрашиваю его, а сам чуть отступаю назад.

– ???! – ошалело смотрит он на меня, побирушка. На его лице мелким бисером выступает липкий пот, глазенки забегали, угол рта справа задергался, он машинально вытирает голой рукой мокрую физиономию. Я вижу, как желтизна вместе с кровоподтеками длинной полосой размазывается по коже предплечья и разъезжается в стороны. Грязь! Фу-у-у!

Вдруг поезд останавливается: станция метро, и дверь в вагон широко распахивается. Нищий кидается на перрон и задает стрекача. Окружающая публика с восхищением смотрит на меня.

– Ловко вы его умыли с рекой-то, – ухмыляется претендующий на интеллигентный вид какой-то толстый дядя в коверкотовом пальто, стоящий за моей спиной. – Лучше бы географию учил. Чтоб легенду свою поддерживать. Ведь каждый нормальный человек знает, что Новосибирск стоит на Енисее. Ха-ха-ха.

– На Оби, – тихо поправляю я его.

– Чего оби? – недоуменно смотрит на меня интеллектуальный дядя, едва не подавившись не поддержанным никем смехом.

– На Оби Новосибирск стоит! Река такая – Обь! – уже с вызовом бросаю я ему в лицо и тоже выхожу на перрон.

Еще так немного проштудирую инфекционные болезни и начну уже от прохожих на улице в стороны шарахаться. Не только от пассажиров в метро.

– Зачем вы все так близко к сердцу принимаете? – сокрушается Яков Сергеевич. – На кой ляд вам нужно читать этот дурацкий учебник?!

– Как? – не понимаю я. – Хочу научиться распознавать и лечить инфекционные болезни. Честно признаюсь, за столько лет, что прошло после окончания института, почти весь курс инфекционных болезней забыл напрочь.

– Вот и славно! И не забивайте себе голову лишней информацией. Открою вам секрет: многие инфекционисты и сами до конца не понимают в своих болезнях. Там их столько, что нужно быть семи пядей во лбу, чтоб все их запомнить. Хорошо знают только распространенные. Даже самый именитый профессор без анализов и посевов вам со стопроцентной гарантией не выставит диагноз.

– И что делать?