Записки Клуба Лазаря

Некоторое время я потратил на то, чтобы выбрать удобное положение, так как боялся рухнуть лицом в открытый гроб. Я сел на колени и склонился над гробом, держась за стену могилы рукой в перчатке. К счастью, лицо Брюнеля покрывала почерневшая от разложения ткань, и у меня не было ни малейшего желания заглядывать под нее, хотя впадины там, где когда-то были его глаза, оставляли мало места для воображения. Я сосредоточился на его теле, вытащил из мешка скальпель и приготовился сделать надрез, чтобы вскрыть грудь и раздвинуть ослабевшие ребра.

Когда полусгнившие органы обнажились, ужасный смрад снова заставил меня подняться на поверхность и вдохнуть свежего воздуха. Мне было не привыкать к разложившимся телам, я часто имел дело с мертвецами, но это было совсем другое. Я всегда оперировал в соответствии с законом.

— Дайте мне сердце, — попросил я Оккама, судорожно хватая воздух ртом. Он все еще закрывал рот и нос рукой.

Я вернулся к работе. Причина всех моих бед лежала у меня под ногами, и, не в силах подобрать более подходящий инструмент, я взял лом и погрузил его в раскрытую грудную клетку. Повторяя движения, с помощью которых я открывал гроб, я наклонил рукоятку сначала в одну сторону, затем в другую, постепенно увеличивая пространство между треснувшими ребрами. Я облегченно вздохнул, когда понял, что мне не удастся извлечь органы. Стряхнув с сердца тряпку, я быстро вложил его в открытую грудную клетку. После того как я вытащил лом, отверстие в грудной клетке уменьшилось, затем я сжал ребра и полностью восстановил грудную клетку. Я не знал, как завершить операцию, и просто закрыл рану одеждой словно салфеткой.

Возможно, мне стоило прочитать молитву, прежде чем закрывать гроб, но я лишь дотронулся до головы Брюнеля, заслонив глаза, а через мгновение захлопнул крышку. Сняв грязные перчатки, я бросил их на гроб, после чего вернул мешок Оккаму. Они с Нейтом взяли меня за руки и вытащили из могилы.

— Можете зарывать, — хрипло проговорил я и пошел прочь. Я был рад, что Флоренс смогла подняться на ноги. Теперь настала ее очередь волноваться о моем самочувствии, когда я сел на край могильной плиты, пытаясь прийти в себя.

Оккам и Нейт взяли лопаты и стали зарывать яму. Наш новобранец взялся за дело с энергичностью молодого человека, он сразу вошел в ритм и работал в три раза быстрее, чем Оккам. Теперь мы уже не сомневались, что сможем восстановить могилу. Затем я вспомнил о Перри.

— Стойте, — воскликнул я, поражаясь, как быстро исчезала куча земли. Подбежав к телу, я положил пальцы ему на шею, прощупывая пульс. — Нейт, возьми его за ноги.

Нейт обхватил согнутые колени Перри, а я взял его под руки, голова Перри упала мне на колени. Я попятился к могиле. Мы раскачали тело и бросили в могилу, оно глухо ударилось о землю, которая покрывала гроб. Взяв у Оккама лопату, я бросил в яму большую горку земли.

— Прах к праху, — усмехнулся Оккам.

Мы с Нейтом принялись закапывать могилу, и вскоре тело Перри покрыл еще один слой земли.

Оккам осторожно заглянул в могилу.

— Надеюсь, он мертв.

— Даже если и не был мертв, теперь ему точно конец.

Оккам с ужасом посмотрел на меня.

— Знаете, доктор, если мне вдруг станет плохо, я ни за что не обращусь к вам за помощью! — рассмеялся он и забрал у меня лопату.

Через полчаса от ямы не осталось и следа. Однако нам еще предстояло избавиться от земли, которая оставалась на ткани, поскольку тело Перри заняло достаточно много места.

Я облокотился о лопату и заявил очевидную вещь:

— У нас осталась лишняя земля, и от нее нужно как-то избавиться.

Нейт бросил лопату.

— Я вернусь через минуту, — сказал он и убежал. Вскоре мы услышали скрип, который постепенно становился все громче. Юноша толкал перед собой тачку, явно нуждавшуюся в починке и смазке.

— Здесь неподалеку есть могила, которую только что раскопали, она ждет своего покойника. Никто не заметит, если утром холмик на ней окажется немного выше, чем следовало.

— Этого мальчишку послал нам Бог, — сказал Оккам, и я не мог не согласиться с ним.

Пока я укладывал дерн на место, Нейт, все еще полный энергии, как и в начале работы, переложил землю на тележку и укатил ее в темноту. Флоренс свернула ткань, и я уже хотел сказать, что нам пора расходиться, но она настояла, чтобы мы встали у могилы и склонили головы. Она смогла найти нужные слова, которые я тщетно пытался вспомнить, пока был в могиле, и прочитала короткую молитву. Флоренс не забыла сказать несколько теплых слов и в адрес Уильяма, который не удостоился не только похорон, но даже собственной могилы.

Мы наконец-то завершили свои дела и поспешили к кладбищенской стене. К счастью, Салли все еще была на месте и ждала нас.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ