Записки коменданта Кремля

Первые дни ни от Спиридоновой, ни от Саблина никаких неприятностей не было, но уже через неделю-две Спиридонова начала всякие фокусы. Вот уж неугомонная была женщина! Да и друзья ее на воле никак не хотели успокоиться.

Прошли считанные дни после водворения Спиридоновой и Саблина в Кремль, как к Троицким воротам явилась какая-то пожилая интеллигентная женщина и заявила, что ей необходимо видеть коменданта. Все вопросы дежурного по Троицкой будке она оставляла без ответа, твердя одно; не уйду, пока не приведете коменданта.

Дежурный позвонил мне по телефону, и я велел пропустить настойчивую посетительницу ко мне в комендатуру.

Убедившись, что перед ней комендант Кремля, посетительница, назвавшаяся Сидоровой, заявила, что она близкая родственница Спиридоновой, и потребовала, чтобы ей разрешили передать Спиридоновой продукты.

– Маруся больна, серьезно больна, – упорно твердила Сидорова, – ей необходимо усиленное питание, которого вы обеспечить не сможете.

– А откуда вы знаете, – перебил я ее, – как питается у нас Спиридонова? Быть может, лучше, чем на воле.

Сидорова отрицательно покачала головой:

– Нет, нет, как кормила ее я, вы кормить не будете.

Поскольку было указание принимать передачи, я обещал Сидоровой удовлетворить ее просьбу, хотя настойчивость странной посетительницы и показалась мне несколько подозрительной.

На следующий день Сидорова явилась ровно в назначенное время с небольшим свертком продуктов.

– Вы извините, – встретил я Сидорову, – но я вынужден проверить, что вы принесли. Уж такой у нас порядок.

– Ах, боже, да делайте что угодно, – устало ответила Сидорова, – только бы продукты были переданы Марусе.

– Об этом не беспокойтесь. Себе не возьму.

Сидорова спокойно, не спеша развернула сверток. Однако – или это мне показалось? – руки у нее при этом немного дрожали.

Бегло, для виду, осмотрев продукты, я еще раз извинился и заверил Сидорову, что сегодня же все будет передано Спиридоновой.

Как только посетительница ушла, я вновь принялся за сверток. Бережно развернув бумагу, я аккуратно разложил содержимое свертка на своем письменном столе и тщательно все осмотрел. Мое внимание привлекли папиросы. Ведь Спиридонова не курит. Очевидно, угощать часовых!

Я вскрыл коробку и высыпал все до единой папиросы на стол. Взял первую, тщательно осмотрел ее, заглянул внутрь мундштука, осторожно помял мундштук между пальцев.

Папироса была обычная, ничего подозрительного. Взял вторую, третью, пятую, десятую. Все как будто в порядке. Кучка папирос на столе таяла, постепенно перекочевывая обратно в коробку. Вдруг я обнаружил, что мундштук одной из папирос на ощупь тверже, плотнее, чем у других. Ага, так и есть. Внутрь мундштука аккуратно вставлена скатанная трубочкой папиросная бумага. Я взял булавку и осторожно извлек записку. Так вот почему Сидорова так заботилась о здоровье и питании дорогой ей Маруси!

Я тут же позвонил Дзержинскому и доложил о своей находке. Феликс Эдмундович велел все продукты и папиросы передать Спиридоновой, а записку немедленно привезти ему в ВЧК.

Когда я приехал к Феликсу Эдмундовичу, он принялся меня расспрашивать о Сидоровой. К сожалению, я мало что мог сказать. Ни адреса ее, ни места работы я не знал, одни внешние приметы. Сама она о себе ничего не говорила, кроме того, что является родственницей Спиридоновой, а расспрашивать я считал неуместным.

Феликса Эдмундовича моя неосведомленность огорчила мало. Он даже был доволен, что я не задавал Сидоровой лишних вопросов. – Хорошо. Значит, не спугнул.

Больше всего интересовало Дзержинского, явится ли Сидорова еще, будет ли дальше носить передачи.

Я был уверен, что явится. Так мы с ней условились. Она хотела прийти даже на следующий день, но я ей сказал, что принимать передачи так часто не могу, и просил быть дней через пять.

– Вот и хорошо, – сказал Феликс Эдмундович. – Сделаем так. Когда она придет в Троицкую будку и позвонит насчет пропуска, ты ее пропусти, а сам тут же позвони мне. Принимать ее сразу не принимай, а подержи минут двадцать – двадцать пять в комнате дежурного, этого будет достаточно. Извинись, конечно. Скажи, что очень занят. Совещание там какое-нибудь у себя устрой или что-либо в этом роде, чтобы она видела, что ты действительно занят. Одним словом, что-нибудь придумай. Ясно?

– Ясно.

– Теперь насчет продуктов. Все проделай точно так же, как и в первый раз. Смотри, чтобы не обнаружить что-нибудь при ней, в ее присутствии. Продукты прими, условься о следующей встрече и отпусти ее с миром. Да! Не вздумай пойти на уступки, не разрешай приходить чаще, чем в первый раз. Это может ее насторожить.

Возвращаясь от Феликса Эдмундовича, я думал об одном: «Только бы не подвела Сидорова, только бы пришла!»

Наконец назначенный день наступил. Прошло утро, миновал полдень, Сидоровой не было. День кончился, наступила ночь. Ждать дальше не имело смысла. Итак, Сидорова не пришла. Придет ли вообще?