Записки контрразведчика. Взгляд изнутри на противоборство КГБ и ЦРУ, и не только

Эдвин пояснил американцам, что после того как напечатал полученный от меня черновик плана, при мне этот черновик порвал пополам и должен был уничтожить его, но не сделал этого и оставил рукописный вариант для последующего информирования американцев.

Планом предусматривались активные мероприятия против ЦРУ с подводом к американцам большого количества инициативников (ежемесячно) из Москвы и других регионов страны, указывались сроки и ситуации, как и когда это будет сделано и какая информация будет передаваться.

Снабдив этим планом американцев, мы исходили из желания, во-первых, максимально и объективно подтвердить разведывательные возможности Эдвина и, во-вторых, скомпрометировать перед американцами инициативный шпионаж как таковой, показав, что все инициативники — это дело рук КГБ.

Мы также преследовали цели загрузить резидентуру ЦРУ работой в рамках этого плана, проверкой ими надежности новых потенциальных источников и операциями по связи с ними. Запутать ЦРУ, заставить сомневаться, если среди инициатив-ников в будущем вдруг действительно появится настоящий.

В течение всех последующих месяцев этот план, подтверждавший оперативные возможности Эдвина, неукоснительно выполнялся нами, а американские разведчики крутились как белки, под нашим контролем проводя операции по агентурным контактам с легендированными нами источниками.

Вот что пишет бывший начальник советского отдела ЦРУ Милтон Бирден в своей книге «Главный противник. ЦРУ против КГБ» об этом этапе операции «Фантом»:

«…Вскоре работа с подставами стала основным занятием московской резидентуры ЦРУ, и Даунинг начал понимать, что у работников его резидентуры слишком много времени и сил уходило на работу с агентами, о которых ЦРУ было известно, что они являются фальшивками…

Но ЦРУ было вынуждено продолжать работу по этим делам, чтобы не ставить под удар Пролога. Теперь, по крайней мере, Москва была занята делом, работа с подставами вывела разведчиков ЦРУ на улицы…

Летом 1987 года разведчики ЦРУ в Москве так часто отказывались от проведения операций, подозревая наличие за собой слежки, что советский отдел уже просто не верил в возможность проведения в Москве каких-либо операций помимо Пролога.

Они начинали видеть призраков, и им не помогала даже самая современная техника, предназначенная для выявления слежки».

В подтверждение разведывательных возможностей Эдвина мы также передали американцам по их просьбе сведения о разоблаченных агентах ЦРУ из числа российских граждан и их дальнейшей судьбе.

Помимо этого, вручили им копии хвалебной справки на самого Джека Даунинга, которого КГБ «высоко оценивало как профессионала», а также на его предшественника резидента ЦРУ Мурата Натирбоффа. Характеристики на Мурата резко отличались в негативную сторону по сравнению с Даунингом.

На всех этапах операции «Фантом» информация, передававшаяся американцам, относилась только к нашему ведомству или касалась исключительно самой посольской резидентуры ЦРУ. Она предварительно оценивалась на экспертном уровне относительно возможности нанесения нам ущерба и в обязательном порядке утверждалась руководством КГБ СССР.

На одном из этапов операции «Фантом» по каким-то, я уже не помню каким, техническим причинам связь прервалась, но наше руководство заняло выжидательную позицию — время шло, ничего не происходило. Ни мы, ни ЦРУ не предпринимали шагов для восстановления прерванного контакта.

Мы с Жомовым с позицией длительного выжидания не были согласны и считали возможным сделать самим новый первый шаг.

Исходили из того, что связь для продолжения операции нужна прежде всего нам. Так как цель Эдвина уехать из СССР, то именно он должен этой цели добиваться всеми имеющимися в его распоряжении способами. Но Красильников был против.

И вот однажды, после продолжительной паузы, не ставя в известность Красильникова, который занял твердую выжидательную позицию, мы с Жомовым пошли на риск, придумав неординарный вариант, как вызвать американцев на встречу.

Резидент ЦРУ проживал в пятом корпусе дома № 7/4 на Кутузовском проспекте. Прилегающая территория и сам дом круглосуточно охранялись, и доступ советских граждан без приглашений туда был закрыт.