Записки корабельного врача (СИ)

   Наш трёхмачтовый парусник "Кэтти" вскоре вышел в море и взял курс на Индию. Мне всё было в новинку и в удовольствие во время трёх первых недель рейса. Я ошибался, думая, что так будет всегда. До Индии я так и не добрался. По словам бывалых моряков, мы уже обогнули Африку, когда налетел шторм. Первый и последний в моей жизни. Всю оставшуюся жизнь я буду задавать себе вопрос - выпадет ли мне случай испытать в жизни что-нибудь пострашней того шторма? До написания этих строк ничего подобного пока не было. Даже ураган, вернувший меня в цивилизованный мир, не идёт ни в какое сравнение с теми ощущениями.

  Уже после первых ударов шторма я в ужасе обхватил руками голову в своей каютке, пытаясь усидеть на кровати. Под шум и завывание стихии я чувствовал себя спичкой в пустом коробке, который пинает нога великана. Меня швыряло из стороны в сторону. Я начал терять представление о том, где пол, а где потолок моей крошечной каюты. Вдруг раздался страшный треск, от которого даже притих шум урагана. Я в ужасе вскочил и бросился наружу, прочь из каюты, гонимый этим звуком. Казалось, что корабль разваливается на части.

  Наверху, на палубе, меня встретила мгла вперемешку с водяными валами, перекатывавшимися через палубу. Шквал налетел внезапно. Моряки не успели убрать паруса. Буря обломила фок- и грот-мачту, словно это были жалкие соломины. Страшный треск стоял в моих ушах, а перед глазами вырастал водяной вал, верхушка которого терялась во мгле. Вал этот обрушился и смёл в пучину обломки мачт вместе с реями, с обрывками вант, с кусками парусов. Остатки мачт безобразными щепками торчали из палубы, как страшный памятник былой красоте и величию изуродованного корабля. На палубе не было ни души. Где все?! Где команда?! Неужели я тут один?! Может, они спаслись на шлюпках? Но какое спасение может быть человеку в этом буйстве стихии?!

  Я понимал, что от меня ничего не зависит. Мне страшно было выйти на палубу. Мне страшно было спуститься в каюту. Зачем я поднялся оттуда?! Лучше бы принять смерть, не видя ничего этого!

  Вдруг я услышал какой-то звук в рёве урагана, совсем неуместный для голоса стихии. Обернувшись назад, в сторону кормы, я увидел штурвальное колесо. Оно знаком беды торчало посреди палубы. Брошенный моряками, штурвал теперь бросил наш корабль на волю разбушевавшейся стихии. Но штурвал к слабому звуку не имел никакого отношения. Он не мог кричать человеческим голосом, а голос раздался вновь и был еле слышен сквозь шум волн и свист ветра.

  Тут же я увидел фигурку человека. Она копошилась возле бизань-мачты. Я уже кое-что успел узнать об устройстве нашего корабля. Моряк видел меня и призывно махал мне рукой, другой рукой ухватившись за мачту.

  - Что он там делает?! - ужаснулся я: Как его не смыло за борт?!

  Моряк продолжал звать меня к себе, размахивая рукой.

  - Зачем? Что ему надо? Может, ему нужна помощь? - спохватился я, и мысль эта толкнула меня вперёд. Я сам не ожидал, что был способен на такое - сделать шаг вперёд и выйти на палубу, туда, в пасть стихии. Но фигурка моряка всё заслонила у меня перед глазами. Действовал я машинально, словно тело руководило моими действиями, а я лишь подчинялся ему, положившись на его инстинкт самосохранения, который помогал выбрать время для очередного броска вперёд в промежутках между волнами, обрушивавшимися сверху.

  Сам не понимая, как мне это удалось, вскоре я был на корме и изо всех сил цеплялся за мачту, за её пеньковый бандаж. У мачты оказался боцман. Бывалый моряк. Он знал, что надо делать, в отличие от меня, ожидавшего своего конца. Для него это была рабочая обстановка, даже не изменившая выражения его лица, к которому я привык за три недели. Он был не растерян, не напуган, а сосредоточен и спокоен, как будто делал обычную работу.

  - Держи! - крикнул он и протянул мне длинную веревку.

  - Зачем?! - прокричал я, не слыша своего голоса.

  - Держи! - ещё громче заорал боцман и показал рукой на себя. Я увидел, что он был обмотан толстой верёвкой, привязанной к мачте.

  - Привяжись! - крикнул он мне. Я обмотался верёвкой и мы вдвоём, с трудом держась на ногах, обмотали её вокруг мачты. Боцман затянул её узлом.

  Буря не собиралась стихать, швыряя корабль с гребня волны в бездну и обратно. Сверху, над головой, оглушительно хлопали паруса, каким-то чудом всё ещё оставаясь на реях. Вдруг порыв ветра ударил по ним. Они затихли, выгнувшись в дугу и потянув за собой мачту со всем рангоутом и такелажем. Всё происходило словно в замедленной съёмке моего, застывшего от ужаса, сознания. На самом деле прошёл один миг, и я снова услышал страшный треск, перекрывший шум урагана. Казалось, что треск раздавался из-под наших ног. Мачту наклонило и бросило в бушующий океан, туда, мимо штурвала, ломая планширь, выворачивая наизнанку палубу. Мелькнуло лицо боцмана, перед глазами сверкнула серьга в его ухе, и всё ушло в клокочущую пучину, скрывшись под водой, в царстве тьмы и неожиданной тишины. Так хотелось тишины!