Записки краеведа Кердика, естествоиспытателя Фантазии

Меня уложили на циновку, и выпустили кошку — которая немедля запрыгнула мне на горло, уставившись глаза в глаза. Она сопела, тяжело дышала и мурчала одновременно. Я же не сильно удивился: почти каждый год я болею ангиной, и пушистый друг сел именно туда, куда нужно. После этого конкурс был объявлен состоявшимся, и все зеваки разошлись по домам — кошка-целительница полагалась императрице в качестве очередного домашнего питомца.

Со мной луноликая госпожа обращалась так, будто я её паж, или собачка — в хорошем смысле этого слова: бывало, сбросит с балкончика пахучий, полупрозрачный розовый платок, и просит меня лично его принести; либо якобы нечаянно выльет на меня с балкона ушат намеренно ледяной воды, хихикая при этом. Кажется, её забавляли собственные проделки — возможно, она так поступала от скуки, ибо я видел, что эта двадцатилетняя девица явно чем-то мается в душе, но ни с кем о том не делится.

Вскоре я счёл своё пребывание в империи более чем достаточным: пора прощаться с высокопоставленной особой. Но я же не могу просто взять и войти в её дворцовые покои без разрешения! Хоть бы она была вон в той беседке…

— Никак вы удивлены? — улыбаясь, в третий раз спросила принцесса трёх уделов Востока, сидя в беседке — она поглаживала хамелеона и кормила его.

— Я не ожидал вас здесь застать… Но я рад, что вы здесь, — промямлил я, исподлобья глядя на щелеглазую, бледную от толстого слоя пудры деву.

— Если хотите — можете остаться навсегда, — сказала мне императрица Жёлтого царства, — ибо по возвращению домой вас не ждёт ничего хорошего…

Мне было очень трудно сделать выбор: я привязался и к природе этого края, и к отзывчивым людям, проживающим здесь (если это не иллюзия, не самообман), и — чего уж греха таить — к самой небесной госпоже и по совместительству провидице.

— Дом есть дом, — глухо, невнятно начал я, — к тому же, я обещал своему кронингу…

Тут я понял, что мне лучше уйти, иначе разразится буря; уходя, я услышал тихий плач, и от этого мне стало больно. Да, у меня сжалось сердце — но что я мог поделать? Мне кажется, я уже слишком стар — как для дружбы, так и для любви…

Оставив Дзиана в Цоге, я направился в Цзюцзянь — чертог и цитадель поднебесного царства Хинакам, где жёлтозёмы и краснозёмы влажных лесов, и где живут такие племена щелеглазок, как хинноми, ин ши и хифаёси. Там летают жар-птицы, синептицы и пчёлы-шмелевидки; там осоеды, кристаллы-оборотни и Земля вечной молодости…

— Нет, — ответили мне, не пропуская дальше, — Не можешь ты войти в ту землю обетованную; не можешь юность обрести навек — но ты имеешь право на одной из джонок наших переплыть Великий океан и посетить Драконьи земли.

И плавал я, Кердик-мореход, в иную часть Фантазии — ту, которой нет на классических её картах; и бывал я в таких провинциях, как Вэнг, Квандонг, Квебанг, Корохонг, Сувонг да Хеаланг. И в Корохонге закупил я много пёстрых, ярких тканей, а в Хеаланге излечился от некоторых своих хронических недугов. И в Квандонге привечал меня ёдзи, и беседовали мы с ним о разном. И довелось мне побывать на таких островах великого архипелага, как Ёсай, Зинг-Жо, Зинг-Зю; и посетил Кобралитет, который есть царство кобр и форма правления в том змеином царстве. Только на Остров святого духа не допустили меня — говорят, это единственное место в Фантазии, на котором отпечаток и дыхание Творца.

И отплыл я с Острова Великого Дракона, и благополучно возвратился в Хинакам, вернув джонку её владельцу, ибо брал я её в аренду.

Горными тропами я прошёл всё нагорье Заодинь вплоть до Подоблачной вершины, держа курс на север; и в Густолесье Хвэ и Лю Шин я попал, и в Хвэнге был я три дня и три ночи, отдыхая после долгих странствий. И местные жители были ко мне более чем благосклонны — хотя нутром я чувствовал, что навсегда чужой я здесь; что не примут меня никогда и на самом деле сторонятся. Эти люди, люди племени хайван были нелюдимы; они мало общались даже между собой, лишь изредка перебрасываясь дежурными словами. Их не прельстишь красивыми дворцами и дорогой одеждой — для них ничего нет лучше дивного пейзажа родного края. Они заготавливали на зиму целебные кустравы и тительное масло, ибо в этих краях уже не так тепло. Несмотря на это, хайван живут долго и счастливо.

Придерживаясь русла реки Фы, я дошёл до самого Чжучжэня — столицы государства Юнгландия. Спустившись ещё южнее, я вышел к Долине благоуханных соцветий, что в уделе Сё-И-Ро — третьем и последнем из уделов могучей державы Гха Рё. Стоя здесь и наслаждаясь ароматом полей, я самому себе признался, что исходил вдоль и поперёк и последний из трёх уделов всего Востока — мне осталось посетить лишь царство Вербалия.