Записки кукловода

— Ага… — смеется Шайя. — Дирижер, как же, как же… Собачка его покусала, прямо тут, на бульваре. Из-за куска булки поцапались. Шавка боевая оказалась, пометила его зубами основательно. Вот там, на правой ноге. С тех пор наш приятель так и зовется: Зубин Мета. Он потом хозяина шавки еще целый год шантажировал этими зубными метами.

— Какой год? — не выдерживает Зубин Мета. — Что ты мелешь? Противно слушать, честное слово… всего несколько сотен и урвал, говорить не о чем…

— А Жмур? — Ив растерянно поворачивается к своему компаньону. Но тот сидит, мрачно глядя в сторону и проклиная свою глупость. Зачем было тащить Ив в этот ресторан, где столько знакомых? Похвастаться решил, идиот… мол, смотрите, какую я кралю отхватил, завидуйте… Вот и похвастался. Куда ему теперь против этого балабола… Зубин Мета тяжело вздыхает.

— А что Жмур? — отвечает за него Шайя. — На Жмура я же его и надоумил. С таким-то именем надо непременно по музыкальной линии. Вот он и пошел… правда, Зуб? Ну не молчи, маэстро, подтверди историю… Понимаете, Ив, по необъяснимому капризу Создателя существует таинственная обратная связь между нашими именами и нашей судьбой…

И Шайя пускается в длинные и красивые рассуждения на эту нескучную тему. Быстро миновав ряд исторических примеров, он плавно переходит на животрепещущий анализ ее прекрасного имени, нахальнейшим образом используя момент для серии совершенно разнузданных комплиментов. Собственно, вся его речь представляет собою один многосерийный комплимент. Давешняя, вдохновенная, невесть откуда взявшаяся в груди птица без устали бьет крыльями, и из Шайи, как из рога изобилия, сыпятся залихватские сравнения, строчки стихов, имена богинь и художников.

От всей души проэксплуатировав свойства очевидной ивы, он ловко усаживает на ее гибкие ветви иволгу, распевающую на иврите в зарослях иван-чая над рекой Ивонн, несущей свои медленные воды в экзотическом Кот-д-Ивуаре. Из всего этого обладательница имени Ив, конечно же, необходимым образом наследует необыкновенную красоту, гибкость стана, шелковую структуру волос, глубокую загадочность взгляда, целебные свойства души и необузданный африканский темперамент.

Ив смеется. А он забавный парень, этот Шайя… и умница… но весь какой-то будто изломанный…

— Конечно, Ив, девочка… разве можно сравнить с ним этого простецкого Зубина Мету? И вообще, обрати внимание, какими глазами он на тебя смотрит. Втрескался по уши, за версту видно. Весь твой, только руку протяни.

Зубин Мета со стуком ставит стакан, как будто прихлопывая муху. Пора кончать эту бодягу. Сейчас ведь совсем задурит голову девке, и — прощай хлебное вокзальное место…

— Ладно, — говорит он напряженно. — Делу время, потехе час. Нам пора. Завтра уйма дел. Ив?..

— Да-да, конечно, — немного помедлив, отзывается Ив. Веселая улыбка ее меркнет на какую-то секунду и тут же возвращается в другом, несколько усталом, словно извиняющемся варианте. — Извините, Шайя. Рада была познакомиться.

— Да-да, конечно, — эхом отвечает Шайя. Будто в ступоре, он смотрит, как они встают, собирают свои узлы и чемоданы, направляются к выходу…

— Подождите!.. — выкрикивает он, и весь паб оборачивается на его отчаянный крик. Гена ухмыляется у стойки, и эта ухмылка возвращает Шайе самообладание. Он догоняет их. — Ив, я же совсем забыл… У меня к вам две просьбы… А ты, Зуб, иди, иди, это быстро.

Зуб смотрит враждебно и в то же время насмешливо.

— Ничего, я подожду.

— Во-первых, телефон…

— Какой телефон? — снова встревает Зубин Мета. — Она только сегодня приехала. Вот завтра найдем какой-нибудь угол, тогда и телефон будет. А пока мне звони, я передам.

Он ухмыляется.

— Слушай, Зуб, — говорит Шайя. — Иногда ты такой душный, что я начинаю понимать ту шавку. Но учти, если я тебя искусаю, то шантажировать будет некого…

Он слегка фамильярно приобнимает Ив за плечи и что-то шелестит ей на ухо щекочущим заговорщицким шепотком. Ив округляет глаза. Ив смеется.

— Ну уж нет, — говорит Ив. — Прощайте, Шайя. В следующий раз будем пить что-нибудь другое.

— Что это было? — с беспокойством спрашивает Зубин Мета на улице. — Что он от тебя хотел?

— Чтобы соврала бармену, будто я крашеная. Спор у них там, видите ли. Странный он, этот Шайя… какой-то несчастный…

— А кто счастливый, королева, кто? — вздыхает артист. — Разве что я, потому что тебя встретил… но и это счастье, чувствую, ненадолго.

* * *

— А идите-ка вы, господа хорошие… — тихо, но отчетливо выговаривает Шайя, а потом набирает полную грудь воздуха и очень громко орет — куда именно.