Записки куклы. Модное воспитание в литературе для девиц конца XVIII – начала XX века

Картинки из жизни дворянских девочек. Ребенок, не приученный к порядку, не допущен к играм и занятиям. Дети одеты в модные платья с элементами русского костюма. Лошади и охотничьи собаки на заднем плане маркируют мир мужских занятий (Дараган А. Елка. Подарок на Рождество. Азбука с примерами постепенного чтения. СПб.: тип. Вт. отд. Его Имп. Величества канцелярии, 1846)

Назидательно-гендерный формат – один из литературных «нарядов» куклы. Куклу описывали в мемуарной прозе, где она – любимый друг детства или, напротив, напоминание о тяжелых переживаниях. В реалистических очерках и повестях для детского чтения кукла репрезентировала материальные и общественные контрасты, характерные для многоярусного с социальной точки зрения русского детства. В сказках эпохи романтизма с ее оппозицией «светского» и «естественного» образы девочки и куклы сопровождались целым веером коннотаций – от отрицательных до восторженных. В культуре Серебряного века поэтизировалась игра девочки с куклой, а сама кукла воплощала хрупкость и бренность красоты, обреченной на поругание.

На фоне сменяющихся художественных направлений назидательные истории для девиц сохраняли свою жанровую и идеологическую неизменность. В течение нескольких культурных эпох они транслировали традиционные представления о должном применительно к воспитанию представительниц женского пола. Роль назидательных текстов для юношества была не столь значима (мальчики подвергались воспитательной дрессуре в учебных заведениях). В жизни девочек, обучавшихся, как правило, в домашних стенах, гендерное чтение играло важную роль. Куклы и нравоучительные книги являлись «учителями жизни» малолетней дворянки. То, что детская игрушка репрезентировала предметно, в детской книге выражалось словесно. Устная и письменная артикуляция нравственных нормативов была общепринятой воспитательной практикой. В книгах, надписях, записках и письмах детям «проговаривались» правила общежития, религиозные наставления и многочисленные запреты. Согласно установленным в обществе нормам утверждалось, что куклы нужны девочкам для освоения женских умений (шитья и рукоделия), репетиции будущих женских ролей, воспитания хорошего вкуса, умения одеваться и соблюдать красивую осанку. Значение этих норм в назидательных текстах мифологизировалось: их соблюдение гарантировало женщине благополучие от рождения до могилы. Нарушение же трактовалось либо как детская глупость, допустимая в силу возраста, либо как проявление врожденной или привнесенной плохим воспитанием порочности, либо как осознанный протест. Для каждого из этих вариантов существовал свой набор литературных сюжетов и типовых персонажей. Их развязка всегда была предрешена – малолетние взрослели, порочные исправлялись, протестующие смирялись или умирали в раскаянии.

Героинями «записок» были восковые или фарфоровые куклы, представлявшие типичных для своего круга дам среднего достатка. Достаток в литературе для девиц трактовался как возможность реализовать истинное предназначение женщины: подчеркивать достоинства мужа, быть хозяйкой дома и доброй матерью. Поэтому в «записках» не идет речь о куклах в образе балерины или актрисы. Такие куклы производились и охотно покупались, но персонажами нравственных нарративов они не стали. История восковой балеринки или фарфоровой актрисы не могла служить жизненным примером для малолетней дворянки.

Для поучительных историй отбирались не только те или иные типы кукол, но и определенные виды детских игр с ними. Предпочтение отдавалось играм, отражавшим важнейшие события женской жизни (игра в свадьбу, в дочки-матери), бытовые сцены (визиты и приемы гостей, игра в доктора), а также женские занятия (обшивание кукол, игра в хозяйство). Зато любимые девочками игры в барыню и в принцесс оставались без внимания. Считалось, что эти игры развивают у детей тщеславие и желание повелевать – качества, которые полагалось искоренять в ребенке. В детских изданиях не нашлось места играм на основе литературных сюжетов. Казалось бы, эти игры должны были стать предметом особого внимания писателей, ведь многие матери поощряли своих дочерей разыгрывать прочитанное, да и самим девочкам это нравилось[25]. Но для задач гендерного воспитания книжные сюжеты были помехой, потому что отвлекали девочку от ее предназначения быть хорошей хозяйкой и разумной матерью. Веру в то, что игра с куклой напрямую связана с будущей судьбой девочки, поколебали ученые-психологи в начале XX века. Их исследования развеяли бытовые и литературные мифы, окружавшие игру с куклой. Однако к этому времени кукольные «записки», как и вся нравоучительная литература для девиц, являвшаяся главным источником мифотворчества, завершили свою историю.