Записки купчинского гопника

– Не надо было бегать от ментов, – уверенно сказал шофер. – Никому еще не удавалось от них убежать.

– Неправда, – возразил я. – Мне однажды удалось. Когда я в вытрезвон попал.

– Ты был в вытрезвителе? – сморщилась Аня и даже слегка приподнялась с моих коленей.

– Да. А что здесь такого?

– Не знаю, – замялась Аня. – Как-то… не знаю…

– Не знаешь, тогда и не говори. Каждый мужчина должен посадить дерево, построить дом и побывать в вытрезвителе.

– Не побывать в вытрезвителе, а родить сына.

– Что за чушь? Родить сына должна женщина, а мужчина – побывать в вытрезвителе. Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

Рассказ про то, что при оплате счетов нужно быть предельно внимательным

А начинался тот день очень даже здорово. Мне выплатили зарплату. Неожиданно выплатили. Раньше срока. И больше положенного. Мне тогда зарплату на сто долларов подняли.

Я вызвонил Артура. Мы встретились в кафе на Казанской, бывшей Плеханова. Вызвонили еще кое-кого и к вечеру, признаться, изрядно нагрузились.

Кое-кого мы отправили по домам, а сами пошли к Артуру. Точнее, к жене Артура. На канал Грибоедова.

Идем по каналу Грибоедова. Почти пришли. Уже Вознесенский переходим, бывший Майорова. Осталось два дома пройти.

И тут случилось непредвиденное. Переходя Вознесенский, я слишком взял влево и врезался в милицейскую машину. Не она в меня врезалась, а я в нее. Она не могла врезаться, она на месте стояла.

Менты, конечно, опешили. И какое-то время молчали от удивления. А потом потребовали предъявить документы.

Документов у меня, разумеется, не было. Зачем мне документы? В бухгалтерии меня в лицо знают, зарплату без документов выдают. Да и не ожидал я, говорю же, этой зарплаты.

– Поедешь с нами, – сказал жирный мент.

Странная логика. С документами, значит, человек может врезаться в ментовские машины, а без документов – строго воспрещается.

Артур за меня заступился. У него-то документы были. Он же лицо кавказской национальности, он всегда с собой документы носит.

– Он не пьяный, – сказал Артур про меня. – Ну, не так чтобы сильно пьяный.

– Трезвый, как стеклышко, – подтвердил я. – Просто зазевался и не заметил вашу машину.

– А ну-ка пройдись, – скомандовал мент.

– Легко. Я могу даже по поребрику пройтись.

Это было уже лишнее. По тротуару я, наверное, прошел бы шагов пять-семь. А с поребрика свалился на втором шаге, хоть и разводил руки в стороны, как канатоходец Тибул.

Поскольку ходил я неуверенно, меня посадили в машину. И отвезли в вытрезвитель.

А я перед этим какого-то мистического триллера насмотрелся. И мой отравленный алколоидами мозг переклинило. Показалось мне, что не менты меня везут, а бандиты. Честно говоря, разница-то и в самом деле невелика.

Сильно я, признаться, струхнул. Даже вспотел от страха. И когда жирный мент меня из машины выводил, я его оттолкнул и побежал. Мент – жирный и неповоротливый, а я в то время был худым и юрким. Убежал я от мента.

Попетлял по подворотням и выскочил на какую-то трассу. Порылся в карманах – долларов нет. Ясное дело, жирного работа. Но рубли кое-какие остались.

Я тормознул машину. Чтобы до Артура доехать.

И снова мозг, убитый алколоидами, переклинило. Я начал торговаться с водителем. Из-за пятидесяти рублей. Вместо того чтобы сматывать по-быстрому, устроил торг. Наверное, украденные жирным ментом доллары так на меня подействовали. Вконец расшатали и без того слабую психику.

В цене мы не сошлись, и водитель уехал. А следующей машиной, которую я тормознул, оказался «уазик» с жирным ментом.

Жадность – один из гнуснейших человеческих пороков. Предательство, в конце концов, может быть возвышенным. Предать можно ради высоких идеалов демократии и прав человека. Как Брут Цезаря. Трусость – похуже, но и она бывает благородной. Удрал же я от жирного менты с перепуга. А жадность – это всегда низко и омерзительно.

Поэтому я не больно-то и расстроился, когда меня в вытрезвон доставили. Поделом вору и мука. Нет, неправильно. Вором-то выступил жирный мент, а он никакой муки не испытал. Если только муку совести, но в этом я сильно сомневаюсь.

В вытрезвоне меня, надо сказать, не обижали. Даже в туалет водили, хоть и под конвоем.

И сосед попался интеллигентный. В очках, как и я. Правда, немного буйный. Всю ночь требовал, чтобы его на работу отпустили.

Короче говоря, всем хорошо, только холодно. Вместо одеяла одну простынку дают. Думают, что от холода человек быстрее протрезвеет. Но никакого холодного душа – врать не буду.

Утром меня разбудили, выдали одежду и отвели к дежурному.

– Можно идти? – спрашиваю.

– Нельзя, – говорит дежурный. – Сейчас тебя в суд повезем.

Как вы уже поняли, людей хлебом не корми, только дай меня в суд отвезти. Просто наваждение какое-то.

– И что мне будет?

– Ничего не будет. Штраф выпишут и отпустят.

– Хорошенькое, – говорю, – дело – штраф. Вчера у меня триста долларов свистнули, а сегодня еще и штраф впаяют.

– Кто у тебя триста долларов свистнул? – заинтересовался дежурный по вытрезвителю. – Наши?