Записки купчинского гопника

– А ты не оплачивай этот счет, – предложил Артур.

А как я мог не оплатить? Я в то время с родителями жил.

Открывает, значит, мама почтовый ящик, а в ящике уведомление. Так, мол, и так: ваш сын не оплатил счет за услуги медвытрезвителя. Просим немедленно погасить задолженность.

И все, что должна была высказать операторша в «Сбербанке», я услышу от родной мамы. Не должна мама знать о моих злоключениях. Пусть это останется для нее тайной.

– Я могу твой счет оплатить, – сказал Артур. – Мне не стыдно.

Я, разумеется, с радостью откликнулся на это гуманное предложение.

Недели через две прихожу домой. И мама показывает мне уведомление. Так, мол, и так: ваш сын не оплатил счет за услуги медвытрезвителя. Просим немедленно погасить задолженность.

Звоню Артуру.

– Ты что же, гадина, счет не оплатил? Ты что же, сволочь паршивая, меня перед родителями подставляешь? Сам же, главное, взялся. Никто, главное, за язык не тянул.

– Я оплатил счет, – уверенно заявил Артур. – Могу квитанцию предъявить.

И возникло в моем мозгу подозрение. Я после вытрезвона долго не пил, так что мозг работал исправно.

– Ты, – говорю, – на чье имя счет оплатил?

– На свое.

– Идиот! – вырвался из души дикий крик. – Ты не понимаешь, что платить надо было на мое имя?

– Не догадался.

Счет в итоге мама оплатила. А в вытрезвоне, наверное, сильно удивились. Оплачивает человек счет. Совершенно посторонний человек. Никогда у них не бывавший.

Видимо, думают в вытрезвоне, он себе на будущее место забронировал. Знает, что рано или поздно попадет, вот и решил заранее заплатить, пока деньги есть. Дело хорошее. Он теперь у нас льготник. В любой момент может прийти и переночевать. Милости просим.

* * *

Когда я заказал очередную порцию, Жора заметил, что все мы сегодня попадем вытрезвитель, но не у всех там оплачено.

– Не боись, – успокоил я Жору. – Вытрезвоны давно позакрывали. Пей – не хочу.

– Я не хочу, – сказал Жора.

– Не хочешь – не пей.

– А твой друг все-таки придурок, – засмеялся водитель.

– Артур? Нет, он не придурок.

Умная мысль посетила мою глупую голову.

– Он совсем не придурок. Он тот, кто нам нужен. Он тот, кто прорвет блокаду, в которую мы угодили.

Я набрал Артура.

– Ты где? С Васгеном? Приезжай сюда, надо проблему решить. Какую? Тут некоторое количество рассерженных молодых людей желает призвать нас к ответу. Где я? В кафе на Турку. Знаешь это кафе? Очень хорошо.

– Какой еще Вазген? – возмутился водитель. – Нам своих вазгенов хватает.

– Ты достал со своим национализмом! – завелся Жора.

Мне пришлось его поддержать:

– Я согласен. Твоя национальная политика, приятель, завела нас в тупик. К тому же Васгеном мы называем Василия Геннадьевича, но он сюда не приедет. Приедет один Артур. И, уверяю, решит проблемы.

– Он русский? – на всякий случай уточил шофер.

– Заткнись. Сиди и помалкивай, – на всякий случай предупредил его Жора.

Я чувствовал себя хорошо. Мне хотелось увидеть Артура, хотя не очень хотелось уходить из кафе.

– А я за Советский Союз, – неожиданно сказал оператор, разливая коньяк.

– Я тоже, – поддакнул шофер.

– Ты не можешь быть за Советский Союз, – злобно возразил оператор. – Или ты за Советский Союз, или за Россию для русских. Одно из двух. Выбирай.

– Не хочу я выбирать.

– Нет, выбирай.

– Отстань от меня.

– Друзья мои, – сказал я самым благодушным тоном. – Не будем ссориться. Советский Союз приказал долго жить, и попытка его восстановить – дело слишком дорогое.

– Я бы никаких денег не пожалел, – упрямо заявил оператор.

– Это смотря чьих денег.

В 1996 году мы с приятелем ехали в Ялту. На поезде. Ночью к нам пришли украинские пограничники.

– А вы, конечно, пьяные в доску? – спросила Аня.

– Почему обязательно пьяные? Не так уж часто я бываю пьяным. Я не виноват, что истории, заслуживающие внимания, случаются лишь тогда, когда я немного выпил. А в поезде, мы, между прочим, вообще пили шампанское.

И приходят украинские пограничники. Везете ли, спрашивают, валюту?

– Везу, – отвечаю я. – Доллары.

– Почему они не задекларированы?

– Я не знал, что надо декларировать. Нам проводница сказала, что не надо.

Пограничники смотрят на проводницу.

А проводница, шмара, идет в отказку. Ничего я, дескать, не говорила.

– Как не говорила?

– Так не говорила.

Я только руками развожу.

– Придется заплатить штраф, – говорят пограничники.

– Какой еще штраф?

– Заплатите сто долларов и езжайте себе дальше.

И взыграла во мне национальная гордость великоросса. Вырвалась наружу обида за разрушенную и разоренную Родину. Да и денег, честно говоря, жалко.

– Никаких, – говорю, – долларов я вам не дам. Я, – говорю, – в своей стране нахожусь. В Советском Союзе.

– Тогда, – говорят пограничники, – сходите с поезда. На месте разберемся, в какой стране вы находитесь.

А мне, понимаете ли, сходить в Харькове не с руки. Я вообще-то в Ялту еду. Зачем мне Харьков? Ялта гораздо лучше Харькова.