Записки купчинского гопника

– У нас здесь не конкурс чтецов, – строго сказал Жора. – Ты изрядно выпил. Я должен убедиться, сохранилась ли у тебя дикция. Можно ли тебя снимать. Мы вообще-то приехали сюда снимать сюжет, а не развлекаться по кабакам.

Пришлось читать вслух.

Стенограмма моего выступления

Никогда не думал, что мое родное Купчино окажется в центре международного скандала. МИД РФ направил в Смольный ноту протеста. В министерстве возмущены, что новая станция метро получит название «Бухарестская».

В ноте говорится, что Румыния – это государство, которое нельзя назвать дружественным, отношения с ним находятся в застое. Более того, Румыния поддерживает НАТО и режим Саакашвили.

Двадцать пять лет я живу на углу Дунайского и Бухарестской. И даже не предполагал, что проживаю на углу недружественной улицы и проспекта, пересекающего такие враждебные магистрали, как Будапештская, Софийская и Загребский бульвар. Все как один – члены НАТО.

Чувствую себя неловко. Можно сказать, жду вызова в СКР по обвинению в государственной измене. Слегка успокаивает лишь то, наша районная администрация вообще окопалась на Пражской улице, где, как известно, будет размещена американская база ПРО. В смысле – в Чехии, а не в помещении администрации Фрунзенского района.

Загадка, поддерживает ли режим Саакашвили Грузинская улица? Находятся ли наши отношения с Грузинской улицей в застое или в свете последних грузинских выборов наметилось потепление?

МИД РФ не обязан знать петербургскую топонимику. Поэтому сообщаю, что в Петербурге – помимо перечисленных – стоит обратить внимание на улицы Варшавская, Таллинская, Рижская, Литовская и, страшно сказать, Английскую набережную. Ведь можно же придумать более благозвучные названия. Кимченыновская, Тегеранская, Венесуэльская. Южноосетинская и Северокорейская. Пхеньянский тупик и Чавесов проезд.

У нас даже со станциями метро неблагополучно. Ну что за «Балтийская»? На «Балтийской» русскоязычное население притесняют и эсэсовцы в форме маршируют. Равно как и на соседней «Нарвской». Я уж не говорю про экстремистскую «Площадь Восстания».

Далее. В связи с 60-летием президента предлагаю переименовать станцию метро «Владимирская» во «Владимирвладимирскую». «Гражданский проспект» – в «Проспект Суверенной Демократии».

Вместо невнятного «Девяткино» – «Большая Восьмеркина». То есть Большая Восьмеркина+Россия. Как раз «Девяткино» и получается. Путин же в этой восьмерке семь лет назад председательствовал.

В целях углубления процесса модернизации «Технологический институт» сделать «Высокотехнологическим институтом». Запасной вариант – Нанотехнологическим.

С метро, кажись, разобрались. Будем разгребать улицы.

Депутат Милонов требует проверять учителей на педофилию. В связи с этим срочно проверить на педофилию Учительскую улицу. Введенскую улицу переименовать как пропагандирующую секс, а улицу Степана Разина – за пиво и экстремизм. Косая линия ВО пусть будет Трезвой линией ВО.

В Петербурге целых три улицы Зеленина. Большая, Малая и Глухая. А должна быть Слепая Зеленина, поскольку Зеленин – это бывший тверской губернатор, который выложил в Твиттер фотографию червяка, якобы обнаруженного им в салате на кремлевском банкете. За что и был с позором изгнан с губернаторского поста.

Смущает меня Наличная улица. Коррупционное какое-то название. Гораздо лучше – Безналичная.

Жаль, что губернатор наложил мораторий на переименования. Может, передумает?

* * *

Артур вернулся. Той же уверенной походкой. Сел за стол, закурил сигарету и как бы нехотя сказал:

– Они ушли. Вопросов к вам больше не имеют.

– Как вам этот удалось? – спросила Аня и покраснела, хотя, казалось бы, краснеть уже было некуда.

– Надо уметь находить общий язык с людьми, – вальяжно ответил Артур.

– Вам, наверное, все в жизни удается?

– Не всегда.

Артур потушил сигарету и начал рассказ:

– После школы я поступал в МГИМО.

– Какое МГИМО? – запротестовал я. – Ни в какое МГИМО ты никогда не поступал.

– А я говорю, поступал.

– Когда?

– Замолчи, тебя не спрашивают, – неожиданно хаманула Аня.

Я настолько удивился, что и в самом деле замолчал.

– На экзамене по литературе, – продолжал Артур, – я прочитал стихотворение:

Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом,
Он от добра добра не ищет,
Вот и конец пути – бултых.

Все засмеялись. Очень громко. Над моими историями они так громко не смеялись. А громче всех – Аня.

Причем Аня была единственная, кто не понял смысла артуровской байки. Ей пришлось объяснять, что первые две строчки взяты из Лермонтова, а последние – из песни Гребенщикова про Корнелия Шнапса. Меня не удивило, что Аня не уловила БГ, но насторожило, что стихотворение М. Ю. Лермонтова «Белеет парус одинокий» она тоже слышала в первый раз.

– А потом я поступал в Театральный, – сказал Артур, когда все отсмеялись и отобъяснялись.

– В какой Театральный? – не выдержал я, но, взглянув на Аню, мгновенно замолчал.

– В обыкновенный Театральный. Там, как вам, может быть, известно, тоже нужно читать стихи. И я прочел: