Записки «лесника»

Он уже давно составил «Натальную карту» команды по просьбе одного очень богатого болельщика.

За основу был взят год, месяц, число, время и место основания клуба Патриархом и тогдашним Первым секретарем ЦК ВЛКСМ.

Денег это стоит немалых, Павел Павлович ничего бесплатно не делает. Естественно он ничего не стал говорить, что в «Натальной карте».

Футболом Глоба интересуется только с точки зрения заработка от богатых клиентов.

Единственное, что удалось из него выудить, методом удушения:

– Очень скоро ваши мучения закончатся, и в самое ближайшее время команду ждёт подъём и…

– «А больше я вам, буржуинам, ничего не скажу, а самим вам, проклятым, и ввек не догадаться».

– Осторожнее в Швеции! – вдруг сказал Глоба на прощание.

Накануне отлёта в Гетеборг пошёл прогуляться по центру Берлина, в район Кудамм.

Идёт навстречу мальчик лет семи от роду в спартаковской шапочке от Собачника-малобюджетника.

Честно говоря, удивился не по-детски.

– Мальчик, ты в Берлине живёшь?

– Да…

– А родился где?

– Тоже в Берлине, – отвечает мальчик с небольшим немецким акцентом.

– Родители твои давно в Германии?

– Давно-о-о…

– Из Москвы небось?

– Не-а, из Днепропетровска…

И под занавес мальчик выдаёт информацию:

– Кони, сосать!

– Егор Титов – наш капитан.

– Веллитон – хороший, хоть и негр.

Нет, я конечно в семь лет тоже кое-что знал.

Например, что Никита Сергеевич Хрущёв, помимо кукурузы, сеет ещё и разумное, доброе, вечное.

Что Каудильо – фашист, а Гилю Хусаинова чуть не убили в Испании, но Долорес Ибаррури его спасла.

Вот такие болельщики растут в дальнем зарубежье.

В Гетёборге в отель заехал заботливый Ульянов и, как друг, решил подвести в аэропорт.

Ага – подвёз, сука!

Тока не в «Сити Аэропорт» – оттуда рейсы на Берлин, а в «Международный».

Расстояние между ними – ерунда, километров двести, не больше.

– Держи сто крон на такси! – сказал участливый Ульянов.

Блеснул полированной, как шар, плешью и ушёл отбивать толстую, как член, пачку «Такс-фри», перетянутую резинкой, украденной прямо из рецепции отеля.

Милая шведская семья объяснила таксисту куда ехать, и через два часа, отдав много евро, а не крон, сидел в «Сити Аэропорт».

Прижимая к груди единственный, потрёпанный экземпляр своей первой книги, которую привёз Пашка-Америка.

После матча мог лишиться и этого экземпляра.

Команда выходит к автобусу, Егор Титов идёт с мамой.

Ульянов тут, как тут.

– Егор, это Андрей из Берлина, он написал книгу.

– Я тебе про него рассказывал.

– Мама!!!

– Он мне это в десятый раз рассказывает.

– Я что, похож на человека, у которого проблемы с памятью?

Ретируюсь бочком, прижимая книгу поближе к сердцу.

Ульянов даже не покраснел, а вернулся в буфет.

В перерыве матча буфет был подвергнут нашествию гостей из России.

Ульянов и Довженко так метнули харч, что Шавло и пресс-атташе только успели поглядеть на пустые тарелки.

Рыбка и тефтельки съедены в один присест.

Пашка-Америка схомячил пирог размером с автомобильную покрышку и примерно такой же толщины.

Якобы непьющие болельщики так заливали дармовой вискарь, что бармен-негр не успевал наливать.

При этом вся братия запивала ещё и пивком.

– А чего?

– Дармовое дело!

Скромно откушивал зелёным яблочком, второе съесть не успел.

Раздался дикий крик:

– Симулянты Швецию объедают! – Ульянов вырвал яблочко прямо из рук.

И сожрал его вместе с косточками в два больших и жадных укуса.

От халявного бухла эта шобла весь второй тайм не вылизала из сральника.

Громкий пердёж отдавался на ВИПе гулким эхом.

Лощёные шведы недоумённо оглядывались по сторонам…

– Это мои друзья!

С тех пор стал читать все прогнозы, которые пишет Глоба.

Прага

Пока Юлия Владимировна Тимошенко боролась с «кишеньковыми прокурорами», я продолжал неравную борьбу с Ульяновым, который позорил «Злату Прагу».

После поездки на историческую Родину Ульянов потерял ориентацию, под маской добропорядочного человека вскрылась злобная личина двурушника.

А всего лишь год назад…

Чехия.

Поздно вечером стоим с Ульяновым возле отеля в городке Либерец и беседуем на свежем воздухе.

– А ведь Мартин Иранек – местный уроженец, играл за «Слован», у него тут дом.

– Угу.

Вдруг со страшным визгом подкатывает шикарная жёлтая «Ламборджини». За рулём Иранек.

– Мартин! Подвези до Главного вокзала.

– Да не проблема…

Спартаковский защитник говорил по-русски практически без акцента.

– А тачка-то двухместная.

– Хуйня!

– Меня тут каждая собака знает, а начальник полиции вообще мой друг.

Лезем в тачку.

Ульянов – стокилограммовый, сука, на колени примостился… и с ветерком до вокзала со скоростью сто восемьдесят километров в час.

Благо улицы пустые, но менжа пробила реально.

Правильно Николай Васильевич Гоголь говорил:

– «И какой же русский не любит быстрой езды?»

Так что ментальность у Мартина Иранека правильная – дух спартаковский присутствует, да со шквалистым ветром ещё.

Да и сам я в Праге тоже был «хорош».

Сидим в ресторане, едим гусиные шкварки, которые так здорово описал Гашек в бессмертном романе.

Ульянов поперхнулся большой порцией вискаря, когда увидел счёт.

Взглянул на бумажку только наискосок, и через десять секунд сказал:

– Тут лишнее евро.