Записки летчика-наблюдателя

Разместились все в ближайшем большом одноэтажном каменном доме. Его хозяева, немцы-колонисты, перебрались временно жить к своим родным в другое место. В доме было четыре комнаты. Хозяева, освобождая для нас помещение, вывезли все свои вещи, до последней лубочной, стоившей гривенник, картинки. Полы в комнатах были густо засыпаны соломой, чтобы мы не попортили их покраски. Нам пришлось не только спать на полу, но и есть, тоже сидя на полу.

Немцы, жители Сарептской колонии, держались очень отчужденно, всячески избегали общения с нами.

Немцы-колонисты в старой России, и в частности в Сарепте, жили очень зажиточно. Они владели большими земельными участками, имели много скота. У многих были маслобойни, сыроварни и другие производственные предприятия. Они широко эксплуатировали труд русских и украинских батраков из соседних деревень. С русскими и украинцами они не только не роднились, но, как правило, и не дружили. Большинство немцев-колонистов к Красной Армии относилось враждебно. И не мудрено, что в Сарепте мы почувствовали себя не так, как в России, среди своих людей, а как во враждебном государстве.

Отряд продолжал по частям сосредоточиваться в Сарепте. Перебазирование на новый аэродром в те времена было похоже на кочевье цыганского табора. Вначале к новому месту отправлялась передовая команда с небольшим запасом технического имущества. Ее задача заключалась в том, чтобы найти подходящее поле под аэродром и привести его в порядок. Когда аэродром был готов к приему самолетов, туда направлялся летный эшелон. За ним с возможной скоростью на автомашинах и в крайнем случае конным транспортом следовал технический состав с частью технического имущества. Последним выступал эшелон в составе строевой команды с конным обозом, который перевозил остальное техническое и хозяйственное имущество и канцелярию отряда.

Без особых происшествий наш отряд сосредоточился в Сарепте к 16 января. Но еще раньше, на другой день после прилета в Сарепту, Кравцов и Снегов послали меня на железнодорожную станцию Абганерово собрать сведения от местного населения о 47-й английской эскадрилье. С попутной железнодорожной летучкой я добрался до Абганерово, прожил там два дня. Из многочисленных рассказов местных жителей узнал, что самолетов у англичан было больше двадцати; из них "больших", как говорили местные жители (речь, видимо, шла о "ДН9-А"), - четырнадцать или пятнадцать, а "маленьких", по всей вероятности истребителей "Сопвич-Кэмл", - восемь - девять. На боевое задание одновременно вылетало не более трех, редко шесть - девять самолетов. Часто англичане летали только над аэродромом. Были два или три случая, когда полеты заканчивались авариями.

В тупике железнодорожной станции Абганерово стоял большой состав из мягких вагонов, в которых жили летчики английской эскадрильи. По вечерам там всегда играла музыка и происходили пьяные оргии. В эшелоне у англичан было много проституток. Так проводили время летчики-интервенты в Советской России.

Моя поездка в Абганерово оказалась очень удачной. На железнодорожной станции в тупике я нашел забытую железнодорожную цистерну грузоподъемностью 16 тонн, почти полностью залитую авиационным бензином. Это была очень ценная для отряда находка. Такое количество бензина обеспечивало боевую работу самолетов на многие месяцы.

Я добился отправки этой цистерны в Сарепту и сам ее сопровождал, боясь, чтобы в пути ее не перехватили. В собранные нами железные бочки мы перекачали из цистерны около половины бензина, а другую половину передали представителю командования авиации 10-й армии.

20 января разразилась снежная буря. Толстый снежный покров устлал аэродром. Самолеты наши были на колесах. Лыж мы не имели. Отряд временно вышел из строя. Для очистки аэродрома от снега у нас не было средств. Решили расчистить только полосу для взлета, чтобы перебазироваться в другое место. За это дело принялись все военнослужащие отряда во главе с командиром и комиссаром.

Я же, как начальник передовой команды, получил задание вновь отправиться на подводах на юг, к Манычу. У села Приютное на Маныче, недавно взятом нашими войсками, мне необходимо было найти аэродром и встретить перелетавшие туда наши самолеты. Весь путь протяжением 325 километров я должен был преодолеть как можно скорее, меняя лошадей в населенных пунктах. Соответствующий мандат, определявший мое право на это, был вручен за подписью командующего группой войск.

В ясный морозный день 22 января передовая команда отряда выступила из Сарепты на четырех гражданских конных подводах. Только через одиннадцать суток мы прибыли в село Приютное. Во второй половине маршрута я получал в каждом крупном населенном пункте телеграммы от Кравцова: ускорить движение. Но несмотря на то, что мы спали всего по три - четыре часа в сутки, продвигались все же медленно.

В Приютное мы приехали измученные до крайней степени, а судя по телеграммам Кравцова начальство было нами недовольно, считая, что мы ехали слишком долго.