Записки маленького человека эпохи больших свершений

Сосна возле третьей опоры,
Где домик, и спуск, и бугры,
Отрада несытого взора,
Красавица белой поры,

Мне тайны твоей не разведать,

Рассудком красы не разъять —
Свеченье коры твоей медной,
И всю твою гордую стать,

И ласку ветвей, и улыбку,

И хвои чуть слышную дрожь —
Когда ты с отвагою гибкой
Тот северный склон стережешь.

На этом заброшенном склоне

Я встречу тебя и замру,
Жемчужина в горной короне,
Цветок на морозном ветру…

Пусть вьюга чегетская злится,

И путь мой ведет под уклон,
Я так же хотел бы продлиться,
Последней красой убелен.

Я так же хочу, в полудреме,

Сходя к непробудному сну,
Стоять на заброшенном склоне,
Где вьюга ласкает сосну.

Мне тайны твоей не разведать,

Рассудком красы не разъять.
Позволь хоть пока, до обеда,
Мне рядом с тобой постоять.

Притчи

Не проворным победа в беге,
И не храбрым победа в бою,
И не мудрым — корзина хлеба,
Не разумным злато дают.

Не искусным хвала и милость,

Не красивым радость утех…
Все для неба такая малость.
Только случай и время для всех.

Никакой не таи обиды,

Не проси никаких щедрот.
Подожди — твое солнце выйдет,
Погоди — твое время придет.

Не порвалась еще цепочка,

Золотая повязка цела,
И на дереве три листочка…
И Господни светлы дела.

А когда, завершив дорогу,

Прах твой станет опять чем был,
То душа возвратится к Богу,
И не будет другой судьбы…

Суету сует и томленье

С мудрой горечью, без прикрас,
Описал векам в назиданье
Ветхий старец Екклезиаст.

Ни слова про весну…

Ни слова про весну — еще морозит
И на канатке руки леденит,
Из-за горы метелью склон заносит,
И лед еще по-прежнему звенит.

Но целый вечер мне певунья-птаха

Пророчит долгожданное тепло.
В лицо метели без тоски и страха
Она кричит, что минуло, прошло…

Что скоро солнце обожжет долину

И расцветит Чегета белизну.
Тогда уж я тебя, мой друг, покину
И в суету надолго окунусь.

Там, ползая весь день по подземелью,

В метро, где мы ни люди, ни кроты,
Увижу вдруг за черными тоннелями
Просвет чегетской белой красоты.

Услышу склона тихое шуршанье

И сонное молчание долин
И в толчее московской, опечаленный,
Останусь на мгновение один.

Замрут вокруг скрежещущие звуки,

Чтоб не порвать воспоминанья нить…
Не для того ли нам даны разлуки,
Чтоб брошенное нами оценить?

Не оттого ль мы мечемся по свету

И в завтра мчимся, вовсе не ценя
Ни горы, ни страну и ни планету,
Ни вечер угасающего дня?

Не оттого ль придет воспоминанье

И я замру, догадкой уязвлен,
Что без нужды спешил я с расставаньем,
Что до поры покинул белый склон?

Мы стареем, друзья