Записки маленького человека эпохи больших свершений

Отчего ж ты молчишь, моя дурочка,
Кто губами твой рот запечатал?
Мне московская узкая улочка
Все расскажет — то мой соглядатай.

Где ты ползаешь, с кем ты чирикаешь,

В чьи мозги напускаешь туману?
Это тайна твоя невеликая,
Это детская школа обмана.

До чего мне знакомы все малости,

До чего же, о Господи Боже!
До смертельной тоски, до усталости —
Все одно, все одно и все то же…

Ну пришли мне в конверте каракули,

Ну помучай себя с полчаса —
Пару слов, что котята наплакали, —
В карандашик французский сопя.

Пару слов ни о чем, на прикрытие —

Тех, что вовсе не в силах прикрыть.
Твой конвертик — лихое событие,
Русской почты неспешная прыть…

Отчего ж ты молчишь, моя дурочка,

В этом смрадном равнинном миру,
Где московская грязная улочка
Под ногами чадит поутру,

Где, спустившись, в вагон переполненный

Ты влезаешь, свой день удуша?
Бог с тобою, я в полдень свой солнечный
На канатке вползу не спеша,

Потопчусь под чегетскими соснами

И скачу в леденистую тишь…
Там и вспомню, горою опознанный:
«Отчего ж ты, мышонок, молчишь?»

По мартовскому льду

Нынче я опять оставлю книги,
Не веду я больше счета дням.
Подвяжу я лыжные вериги
И пойду по ближним деревням

К далям и полям необозримым,

К позабытым ласковым словам,
А потом усталым пилигримом
Подойду к заброшенным церквам.

Воет ветер, сир и обездолен,

Снеговой порошею кадит.
Вырванное сердце колоколен
По лесам заснеженным гудит.

В тайной этой неизбывной вере

Что найду — на радость, на беду?
Огляжу чужой пологий берег
И уйду по мартовскому льду.

Снегопад

Зима сошла с ума —
Снег сыплет без просыпу.
Глухая тишина —
Без шороху и скрипу.

Лавину не унять,

Не спит, не засыпает,
Твой новый след опять
По новой засыпает.

Меняют вкус и цвет

Что было сном, что делом,
И набело весь свет
Зачат в обличье белом.

На вырванном листе

Пиши: «любовь» и «совесть»
И в нежной чистоте
Начни иную повесть.

Последний день

Ну вот и все — конец, и мне пора
Вослед другим оставить эти горы.
Последний день — мучительные сборы,
Прощаний несусветная игра.

Конец подкрался, как ни долог срок,

Как ни тяни, он все равно настанет.
Кого там нынче в гору бугель тянет?
Кого там вниз спасатель поволок?

Кому-то нынче «одевать приезжих»,

Кому-то их попозже раздевать…
А мне ни злиться и ни горевать,
Ни воспарять и не терять надежды.

Мне «грудь не разворачивать в долину»,

Дрожащих «к склону не держать колен».
Я ухожу — все суета и тлен.
Надолго я любимый склон покину.

По воздуху на страшной высоте

Моей носиться плоти многогрешной
В бессмысленной и вечно безуспешной,
Придуманной не нами маете.

Ну вот и все — конец, и мне пора…

А лыжник мчится