Записки марсианина

Интересно, что ему надо? То, что часть племени уходит со мной, знали уже все. Он, что, тоже хочет? Так много людей сразу я вряд ли в город проведу. Это согласование нужно. Перспективы, конечно, хорошие, но, как работник министерства, я прекрасно понимал, что приток такого количества новых членов общества требует решения многих задач. Это и перераспределение ресурсов, и расселение, обучение незнакомым им профессиям. Да, мало ли что? Тем более в небольшом периферийном городе. Поэтому вот так, с плеча, такие дела не делаются. Надо объяснить ему, что остальных примут потом, когда продумают всю инфраструктуру и подготовятся. Придётся потерпеть.

Староста ожидал меня в своём доме. Когда мы вошли, он так же сидел за своим столом, сложив на столешницу свои большие руки с кривыми узловатыми пальцами. Увидев меня, он кивнул на скамью напротив и вопросительно взглянул мне в глаза.

– Говорят, что ты людей с собой берёшь, – наконец, заговорил он.

– Тех, кто хочет, – ответил я.

– Зачем?

– Они хотят.

– Я не об этом. Зачем ты даёшь людям ложную надежду?

– Почему ложную? Их примут. Я замолвлю за них своё слово. И, поверьте, моё слово многого стоит.

– Не верю. Не пустят никого в город. Только народ зря взбаламутил.

– Городам выгодны новые жители. Мне только стоит попасть домой и рассказать о вас. Уверен, что всех вас примут и дадут новое жильё.

– Почему, тогда, до сих пор не принимали?

– Мы не знали о вас ничего. В нашем представлении всегда были только мы и выродки, которых вы зовёте квиргами.

– Ложь! О нас знают. Сколько раз мы подходили к воротам вашего города! И всегда нас отгоняли выстрелами. Всегда!

– Наверное, не были в курсе, – растерялся я. – Или на местах что-то мудрят. Но я, как только вернусь, сообщу высшему руководству. Будет разработана программа переселения, и вы все окажетесь в человеческих условиях.

– О как загнул! В человеческих! А мы сейчас, что, не в человеческих условиях? Ты оглянись вокруг. Когда-то нас бросили. Оставили на произвол судьбы. Думаю, что они были уверены, что мы не выживем. А мы выжили и не скатились в скотское состояние, превратившись в квиргов. Мы организовались, построили свои поселения и стали жить племенами. Как видишь, мы остались людьми и в будущем собираемся ими же и остаться, вопреки всему.

– Ну, я не то имел в виду. Просто, у нас жить полегче.

– Перестал бы ты людей баламутить и напрасную надежду вселять. Разочаровываться всегда больно. Хочешь, я дам тебе проводника? Того же Фрама. Ты тут же покинешь нас. Тихо, незаметно. Просто уйдёшь и всё.

Я оглянулся на Фрама. Мой новый знакомый отвёл взгляд, избегая встречаться со мной глазами, и молчал.

– А, что подумают обо мне те, кто собрался со мной?

– А тебе какая разница? Ты вернёшься в свой мир и будешь опять жить в тех условиях, к которым ты привык. Что тебе до всех нас?

– Я обещал людям.

– Обещал он! Что толку от твоих обещаний, если они невыполнимы?

– Вы так говорите, потому что ничего не знаете. А я знаком с экономикой и социологией империи и уверен, что она нуждается в вас. Ваше появление у нас будет полезно для нашего общества.

– И что ты такой упёртый! Запретить людям идти с тобой я не могу. Пусть идут. Но, слышишь, Фрам, разочарование будет полностью на вашей совести. Всё. Идите.

Мы вышли из дома старосты и молча пошли назад. В своей правоте я был уверен, и, даже, слова старика не поколебали меня. Но в сердце поселилась тревога. Слишком убеждённо говорил он. Что двигало им? Горечь от того, что он был вынужден влачить жалкое существование тут, всеми силами стараясь не скатиться к животному существованию? Злость на меня за то, что я родился и вырос в тепличных, по сравнению с ними, условиях? Или всё вместе? Не знаю.

Мы вышли рано утром. Большой караван из двадцати восьми человек. Мужчины, женщины, дети, все смотрели на меня с надеждой, а в разговорах между собой предвкушали новую жизнь, в которой им не придётся выживать. Проводником ожидаемо был Фрам. Помощником – Хал. Я пошёл следом за ними в самом начале каравана. Люди тащили на себе узлы со своим скарбом, не собираясь расставаться с нажитым добром, от чего скорость передвижения замедлилась. Хотя, пока движение шло по естественным гротам в скальных породах, мы всё равно шли сравнительно ходко. Тёмные лабиринты тянулись глубоко под поверхностью, то сужаясь, то расширяясь. Свод, то уходил куда-то вверх, абсолютно теряясь в темноте, то снижался так, что приходилось ползти на четвереньках. В таких условиях я никогда не был.

Те тоннели, что у нас в городах, все хорошо освещены, достаточно просторны, и ощущения, что находишься глубоко, как то не возникало. Другое дело здесь. Вся многометровая толща ощущалась буквально каждым сантиметром кожи. Казалось, она давит буквально физически, и страшно было представить, что будет, если всё это обрушится на наши головы. Свой путь мы освещали факелами, которые заготовили заранее. Ну и, время от времени, я включал свой фонарь, чтобы осветить то, что было впереди. Всё-таки концентрированный луч справлялся с этой задачей гораздо лучше, чем рассеянный неровный свет факела.