Записки марсобойщика

– Про америкосов? У них в этом деле свой интерес. – Дима огляделся, будто кто-то мог его подслушать, и заговорил быстро: – «Свобода» эта на фиг никому не нужна! Не просто же так эта посудина тогда к канадцам летела. Груз везла какой-то. Вот этот-то груз всем и нужен! Америкосы достать корабль из песка не могут, нужная техника только-только с Земли стартовала. А пока стопорят всех, кого найдут. Скинули из космоса ракетницу где-то недалеко от «Свободы». «Марсинки» уже три дисколёта из-за неё потеряли! Эта штука сбивает всё, что летает.

– Откуда такая информация?

– Да есть у меня товарищ. Он у «Марсинок» компы чистит. Вот и подсмотрел.

– А груз?..

– Не знаю. – Дима пожал плечами. – Это только догадка. Ну не будут же америкосы из-за какой-то развалины людей давить?! Что-то военное там, наверняка.

Павел покивал, согласившись, что здесь не всё так просто, как казалось вначале. Затем предложил:

– Перебирайся давай ко мне, дальше вместе поедем.

Дима, казалось, немного удивился. Глянул в сторону «полтинника» и отрицательно покачал головой.

– Грузовик бросать жалко. – Он вдруг оживился, будто вспомнил что-то важное. – Слушай, загляни там ко мне в брюхо. Вынеси сумку большую. Синюю. У меня идея одна появилась.

– Ладно, сейчас.

Павел забрался в «Кавалет» и огляделся во внутреннем сумраке. Вполне обычное убранство. Баллон с кислородом, аптечка, холодильник, две койки, шкафчик. Сумки видно не было. Марсобойщик заглянул в шкафчик. Посмотрел под койками. Нахмурился.

– Что-то не вижу! – крикнул он. – Где она лежит?

Ему никто не ответил. Развернувшись, Павел выглянул в окно. И тут же резво выскочил из грузовика. Его «полтинник» сдвинулся с места и начал удаляться, постепенно набирая ход.

– Стой! – заорал Павел, пытаясь догнать свой грузовик. – Стой, сука! Убью!

«МААЗ» резво разогнался, оставив за собой пыльный след. Павел бежал сколько мог, шаги путались, низкая гравитация мешала ускориться. Наконец, он бессильно упал на песок, тяжело дыша и держась за разрываемый болью бок.

Нет грузовика. Нет надежды. Нет будущего.

Это крах.

***

В окна «Кавалета» заглядывали звёзды. Мерно гудела автономка, обогревая застрявший посреди пустыни грузовик. Павел лежал на нижней койке, закинув руки за голову и глядя в потолок. Темнота казалась враждебной, чужой, страшной. Воображалось, будто вокруг машины, ощущаемая внутренним чувством, шагала смерть.

Послышался тонкий скрип, что-то негромко лязгнуло. Павел скосил взгляд и увидел, как небольшая дверца позади противоположной койки начинает открываться, впуская таинственного гостя. Повеяло холодом, жутью. Павел вздрогнул, ощутив себя беспомощным.

Внутрь вошёл человек. В простой одежде, в домашнем свитере и потёртых штанах. Ему уже за пятьдесят, но черты лица, пусть изменившиеся, потяжелевшие, всё ещё узнаваемы. Потускневший взгляд усталых глаз отыскал в темноте Павла. Марсобойщик упал с койки, медленно опёрся о пол дрожащими руками и с трудом выпрямился.

– Пришёл, – еле слышным шёпотом произнёс гость.

– Папа. – Марсобойщик едва сдержал слёзы.

Антон Викторович закрыл за собой дверь и присел на деревянный складной табурет возле холодильника. Неспешно потёр руки, дыхнул в ладони. С холода пришёл…

Павел поискал выключатель, но не нашёл.

– Не надо, – сказал папа. – Садись.

Марсобойщик остался стоять, отказываясь подчиняться. Ответы возникали в голове ещё до того, как он успевал задать вопрос.

Да, жив. Где-то жил, не мог или не хотел дать о себе знать. И вот теперь вернулся повидаться. Начать жизнь заново.

– Как ты живёшь? – спросил отец.

– У меня своя фирма, – совладав с собой, произнёс Павел. – Выполняю заказы. Скоро планирую расширяться.

– Это твой грузовик?

Повисла неприятная пауза.

– Нет, не мой. Меня ограбили.

– Ты справишься, – без сомнений и эмоций пообещал папа. – Но ты доволен своей жизнью?

– Вполне, – последовал ответ. – Города растут. Заказов много. У меня большие планы.

– Планы… – глухо повторил Антон Викторович. И внезапно сказал: – Ты давно видел мать? Я заходил к ней на днях. Ей тяжело. Она часто плачет, срывается.

– Она бросила нас…

– Все ошибаются, – вздохнул папа. – И ты ошибаешься. И я не безгрешен. Она не виновата ни в чём. Вот ты, посмотри, сидишь здесь, в темноте, в холоде, лишившись всего. Чего ты ждёшь? На что надеешься?

– Я не собираюсь сдаваться, – убеждённо ответил Павел.

– Да? – его собеседник поднял взгляд, и от той глубокой грусти, что отразилась в его глазах, захотелось кричать. – Что ещё ты понял? Чему научился?

Надо говорить только правду, иначе невозможно.

– Разум человека должен быть как лёд, – принялся объяснять Павел, будто рассказывал об очевидных истинах. – Возможности человека безграничны. Нет ни страха, ни боли. Только цель и движение к цели.

Папа молчал. Он чувствовал себя здесь лишним.

– Ты… надолго? – Павлу стало не по себе. – Может, поешь? У меня есть котлеты и сок.

Папа поднялся.

– Ещё увидимся, Паш. – Он обернулся к двери. – Пойду я. Пора.

Захотелось удержать его, взять за руку, остановить. Но Павел стоял, не решаясь сделать шаг вдогонку.

– Ты придёшь ещё?