Записки марсобойщика

Павел наклонился вперёд, пытаясь рассмотреть получше. Сердце забилось сильнее. Бонус осторожно вывел «Европу» на равнину, медленно и с видимой опаской объехал чёрные машины америкобританцев и приблизился к «полтиннику». Остановил грузовик и некоторое время сидел, словно ожидая чего-то.

– Пойду, гляну, – сообщил Павел и выбрался из кабины. Борис Борисович посомневался, но всё же последовал за ним.

В изрешечённой пулями кабине «МААЗа», стукнувшись головой в руль, сидел мёртвый Дима Тополев. Спину и живот его покрывали тёмные пятна крови, руки безжизненно повисли, взгляд из-под полуприкрытых век выражал пустоту. Павел стоял, не зная, что делать дальше. Бонус выглянул из-за его плеча, нервно вздохнул и, отодвинув товарища, извлёк тело из кабины.

Резко пахнуло кровью и смертью. Павел побледнел, отступив на шаг. Попытался себя убедить, что нужно помочь другу, но не смог себя пересилить. Бонус оттащил Тополева от грузовика и вернулся, оттряхивая руки.

– Они его достали. Он был уже мёртв, когда грузовик остановился. Роботы продолжали стрелять, пока не осталось ни одной движущейся цели. И сделали своё дело, но поздно, слишком поздно.

– Ведь это мог быть и я, – не своим голосом сказал Павел.

– Мог быть. Но, видно, судьба у тебя такая – выжить. Во что бы то ни стало. Бережёт тебя судьба.

Они обменялись взглядами. Бонус, конечно же, знал биографию Павла. Знал о том случае с аварийной посадкой лайнера. И его слова не были пустым трёпом. Он верил в то, что говорил.

– Давай-ка, – решил толстяк, – забирай свои вещички и тащи ко мне. Всё равно мы не можем тащить за собой твой грузовик. Я помечу это место на карте, потом на теплоплане вернёшься. Есть у меня один знакомый пилот…

Павел спорить не стал. Очень не хотелось вновь расставаться с, казалось, навсегда потерянной машиной, к которой уже успел привыкнуть, но Бонус прав. Он проник в брюхо грузовика, набил две сумки одеждой, документами и приборами, захватил свой коммуникатор и выбрался наружу.

– Дальше я поведу, – не глядя на друга, сказал он, закидывая сумки в «Европу».

– Как скажешь, – не стал возражать здоровяк. – Водитель ты опытный. Грузовик хоть на Плутон посадишь. Только я тебя прошу, не гони сильно. Ладно?

– Ты всю ночь ехал. Отдохни.

На Павле лица не было. Он по-прежнему избегал смотреть на друга. Слишком много потрясений довелось пережить за эти дни. Нельзя так. Никаких нервов не хватит.

И всё-таки за рулём пришло спокойствие. Появилась уверенность. Опытный водитель чувствует себя за рулём в своей тарелке.

«Европа» заурчала, издала механический скрип и сдвинулась с места, медленно набирая ход. Лихо взлетела по склону на очередной гребень, выбираясь из котловины, и взяла курс к недалёкой уже цели.

– Я же просил не гнать, – взмолился Бонус, почувствовав, как езда по песку превращается в скоростное скольжение.

Но Павел его не слушал.

***

Когда они вскрыли трюм «Свободы», у Бонуса невольно вырвалось:

– Ёлки-палки!

Павел был с ним полностью согласен. Надежно уложенные в стальные соты, в сторону развороченной кормы корабля смотрели полукруглые колпачки ракет, под металлическим кожухом которых скрывались вытянутые конусы ядерных боеголовок. Грозное и немного устаревшее оружие, пролежавшее полтора века в песках Марса, казалось посланцем из прошлого, отголоском давно минувшей войны, подарком изобретательной смерти.

Двое марсобойщиков проверили радиационный фон, убедились, что их жизни ничто не угрожает, и проникли вглубь корабля. Освещая себе путь маленькими техническими фонариками, они добрались до отсека управления, где с потолка свисали ошмётки электронной аппаратуры. Смятый при падении нос «Свободы» изнутри оказался наполовину засыпан песком.

Люди покинули корабль, обошли его кругом – тот почти полностью скрывался в кремнезёме, и лишь «спина» белела над поверхностью. На вид здоровая штука. Когда читаешь о параметрах в документах, кажется, что это не так уж и много. Подумаешь, чуть меньше двадцати метров в длину и три метра в диаметре. Но когда воочию видишь огромный цилиндр из металла, поневоле испытываешь уважение к этой сложной, хоть и древней машине.

– Что делать будем? – Бонус, кажется, был слегка растерян.

Павел призадумался. В трюме шесть ракет. В каждой по шесть боеголовок. Страшная сила! И вот так просто взять и отдать эту силу тем, кто всё это время действовал втёмную, нисколько не беспокоясь о человеческих жизнях?

– В нашем договоре ничего не сказано о грузе, – сказал он, покосившись на тёмный проём в корпусе корабля. – Но очевидно, что наших нанимателей интересует именно он. Я не знаю, как они намерены его использовать, это не наша игра. Но по мне, так лучше бы этим штукам никогда не возвращаться к людям.