Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш

Не только анархисты не давали покоя полиции. Были еще сумасшедшие, которых все эти торжества, как правило, выводили из себя; карманные воришки и мошенники, обчищавшие провинциалов, которые приехали в Париж поглазеть на кортеж коронованной особы.

– Это кофе «Бальтазар»? – спросил он.

– Почему ты спрашиваешь? Он плохой?

– Просто интересно, почему ты выбрала именно этот кофе. Он что, лучше других?

– Во всяком случае, не хуже. И потом, здесь есть картинки.

Он забыл об альбоме, в который она старательно вклеивала картинки, находящиеся в пакетах с кофе. На них были изображены разные сорта цветов.

– Если собрать три полных коллекции, можно получить спальню из орехового дерева.

Он помылся в тазу, потому что в квартире еще не было ванной комнаты. Затем поел суп, как привык это делать по утрам в деревне.

– Полагаю, ты не знаешь, когда вернешься?

И он с улыбкой повторил:

– «…не прерываясь на отдых в установленные для этого часы и даже дни».

Мадам Мегрэ знала это наизусть. Она уже надела шляпку и готова была идти. Она любила провожать его до работы, как если бы отводила ребенка в школу, но все же не доходила до самого комиссариата, дабы не смущать его, если им повстречается коллега.

Ровно в десять часов утра кабриолет комиссара остановится на улице Ларошфуко, лошадь будет бить копытом о землю, а кучер возьмет вожжи у своего хозяина. Максим Ле Брет был, пожалуй, единственным комиссаром полиции в Париже, имевшим свой собственный экипаж и проживавшим в престижном районе Монсо, в одном из новых домов на бульваре Курсель.

Перед работой он успевал пофехтовать в спортивном клубе, поплавать в бассейне и побывать в руках массажиста.

Свой рапорт Мегрэ уже положил ему на стол и теперь испытывал смутную тревогу, ведь это был его первый важный рапорт, над которым он старательно трудился до самого утра, стараясь ничего не упустить.

Флейтист Жюстен Минар вернулся вместе с ним с улицы Шапталь. Они остановились возле входной двери.

– Вы женаты?

– Да.

– Ваша жена не будет волноваться?

– Это не имеет значения.

И Жюстен вошел внутрь. Мегрэ записал его показания, музыкант их подписал. Он по-прежнему не торопился уходить.

– А ваша жена не устроит вам скандал?

Жюстен повторил с мягкой настойчивостью:

– Это не имеет значения.

Почему Мегрэ думал об этом сейчас? На рассвете ему пришлось почти выставить флейтиста за дверь. Прощаясь, тот спросил с робостью, смешанной с упрямством:

– Вы позволите прийти вас проведать?

Он подал жалобу на Луи и настаивал на разбирательстве. Все эти документы теперь были аккуратно разложены на столе комиссара поверх ежедневных, менее важных рапортов.

Максим Ле Брет входил в свой кабинет прямо из коридора, поэтому Мегрэ его не видел, а только слышал, и в этот раз сердце у него ёкнуло.

На скамье собрались обычные посетители, в основном бедные люди в оборванной одежде. Он вызывал их по очереди, составлял справки о местожительстве или об отсутствии доходов, записывал информацию о потерянных или найденных вещах, отправлял в кутузку попрошаек, задержанных на бульварах, или уличных торговцев, не имеющих разрешения.

Прямо под часами в черной рамке находился электрический звонок, и когда он зазвонит…

Мегрэ подсчитал, что комиссару понадобится около двенадцати минут, чтобы прочитать его рапорт и показания Минара. Прошло двадцать минут, а его до сих пор не вызвали, лишь легкий щелчок свидетельствовал о том, что его шеф связался с кем-то по телефону.

Кабинет Ле Брета отделяла от зала комиссариата дверь с мягкой обивкой. Из-за нее едва доносился приглушенный звук голосов.

Возможно, Ле Брет звонил Ришару Жандро, в гостях у которого так часто бывал?

Дверь приоткрылась без звонка.

– Мегрэ!

Хороший знак? Плохой знак?

– Входите, голубчик.

Прежде чем сесть за стол, комиссар несколько раз прошелся по комнате, дымя сигаретой. Наконец, он положил руку на стопку документов и, словно подыскивая слова, вздохнул:

– Я прочел это.

– Да, господин комиссар.

– Вы сделали все, что посчитали нужным. Ваш рапорт предельно четок и подробен.

– Спасибо, господин комиссар.

– Там даже есть упоминание обо мне.

Он жестом остановил Мегрэ, который открыл было рот.

– Я ни в чем вас не упрекаю, напротив.

– Я попытался как можно точнее записать все, о чем говорилось.

– Насколько я понял, вы осмотрели весь дом.

– Да, меня водили из комнаты в комнату.

– Значит, вы смогли убедиться, что ничего необычного там нет.

– В комнате, на которую указал Жюстен Минар, тюлевую занавеску прищемило оконной рамой, словно кто-то поспешно захлопнул окно.

– Но ведь это могло случиться когда угодно, не так ли? Нет никаких доказательств, что занавеска не пребывала в таком положении уже несколько дней.

– Отец, месье Фелисьен Жандро-Бальтазар, выглядел очень взволнованным, когда увидел меня в доме.

– Вы написали «испуганным».

– Мне так показалось.

– Я лично знаком с Жандро и встречаюсь с ним несколько раз в неделю в клубе.

– Я знаю, господин комиссар.