Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш

Петерс Латыш заметил его, но не выказал ни удивления, ни недовольства, продолжая раздавать указания. Когда прислуга закончила раскладывать чемоданы и дорожные сумки на специальные подставки, он сам подошел к двери, чтобы закрыть ее, предварительно бросив взгляд на комиссара.

Мегрэ успел выкурить три трубки и отослать обратно двух коридорных и одну горничную, подошедших узнать, кого он ждет.

Когда часы пробили восемь, Петерс Латыш вышел из своего номера в смокинге строгого покроя, сшитого, по всей видимости, одним из лучших английских портных, и выглядел при этом еще более изящно и опрятно, чем раньше. Он был без шляпы. Его светлые, коротко остриженные волосы начинали редеть, обнажая розовую кожу, а высокие залысины открывали плоский лоб.

Кисти его рук были длинными и бледными. На безымянном пальце левой руки красовался тяжелый платиновый перстень с печаткой, украшенный желтым бриллиантом.

Он снова курил русскую папиросу. Пройдя совсем рядом с Мегрэ, он замедлил шаг, взглянул на него, словно собираясь заговорить, затем с важным видом направился к лифту.

Десять минут спустя он уже был в ресторане и садился за столик мистера и миссис Мортимер-Левингстон, находящийся в центре внимания.

Миссис Левингстон сегодня надела ожерелье из жемчуга, которое стоило не меньше миллиона.

Накануне ее муж оказал финансовую помощь одной из крупнейших французских автомобилестроительных компаний, при этом, разумеется, оставив себе контрольный пакет акций.

Все трое вели оживленную беседу. Петерс Латыш говорил без умолку, негромким голосом, слегка подавшись вперед. Он чувствовал себя абсолютно комфортно и выглядел вполне естественно, не обращая внимания на темный силуэт Мегрэ, виднеющийся в холле за стеклянными дверьми.

В администрации отеля комиссар затребовал список клиентов. В графе, где расписался Латыш, он без удивления прочел: Освальд Оппенгейм, прибыл из Бремена, судовладелец.

Наверняка у него было несколько паспортов, оформленных по всем правилам, а также полный пакет документов как на это имя, так и на множество других.

Также не вызывало сомнения, что он уже встречался ранее с Мортимер-Левингстонами в Берлине, Варшаве, Лондоне или Нью-Йорке.

Возможно, он и в Париж приехал лишь затем, чтобы встретиться с ними и провернуть одну из своих грандиозных афер, на которые был большой мастер.

В его личной карточке, лежащей в кармане Мегрэ, было написано:

«Чрезвычайно хитрый и опасный индивидуум неустановленной национальности, но точно североевропейского происхождения. Предполагается, что он латыш или эстонец; бегло говорит на русском, французском, английском и немецком языках.

Очень образован, считается главарем мощной международной банды, специализирующейся главным образом на мошенничествах.

Эта банда орудовала и в Париже, и в Амстердаме (дело Ван Хёвела), и в Берне (дело Объединения судовладельцев), и в Варшаве (дело Липманна), и во многих других европейских городах, где их действия не были столь однозначно идентифицированы.

Сообщники Петерса Латыша, скорее всего, принадлежат к англосаксонской расе. Один из тех, кто был чаще всего замечен в его обществе и кого опознали, когда он предъявил фальшивый чек в Федеральном банке Берна, был убит при задержании. Он выдавал себя за некоего майора Ховарда из Американского легиона[16], но удалось установить, что это бывший бутлегер[17] из Нью-Йорка, известный в Соединенных Штатах под прозвищем Большой Фред.

Петерс Латыш задерживался дважды. Первый раз – в Висбадене, за мошенничество в крупном размере, в результате которого торговец из Мюнхена лишился полумиллиона франков; второй раз – в Мадриде, за аналогичную аферу, жертвой которой стало высокопоставленное лицо испанского двора.

Оба раза его тактика была одинаковой. Он добивался свидания со своей жертвой, которую, несомненно, убеждал, что похищенные средства находятся в надежном месте и в случае его ареста этих денег никто не найдет.

В обоих случаях жалобы отзывались, и, судя по всему, их податели получали компенсацию.

Впоследствии Петерс ни разу не попадался с поличным.

Возможна связь с бандой Мароннетти (изготовление фальшивых денег, подделка документов) и с бандой из Кельна (так называемая «банда сверлильщиков»)».

В европейских управлениях полиции ходил слух: Петерс Латыш, главарь и банкир одной или нескольких банд, владел несколькими миллионами, размещенными в банках под разными именами, и даже инвестировал их в промышленные предприятия.

Тонкая улыбка играла на его лице, пока он слушал миссис Мортимер-Левингстон, и его изящная бледная рука обрывала ягоды с роскошной кисти винограда.

– Прошу прощения, месье! Не могли бы вы уделить мне минутку?

С этими словами Мегрэ обратился к Мортимер-Левингстону в холле «Маджестика», после того как Петерс Латыш и американка поднялись в свои номера.

Мортимер совсем не походил на спортивных янки. Он, скорее, относился к латинскому типажу.

Он был высоким и худым. Черные волосы на его маленькой голове разделял прямой пробор.