Записки мертвой души

на требования первых. Мало кто может преодолеть все эти, на самом деле,

бытовые трудности. Поэтому-то и нет любви почти ни у кого, а лишь её

подобие, мираж. Часто людей держит вместе привычка. Ему удобно, ей

удобно, а может и дети есть. Как итог, жизнь людская напоминает театр

абсурда. Смотреть на это интересно, а вот участвовать бы не хотелось.

Мои философские мысли были прерваны громкими стонами женщин,

которые появились из ниоткуда. Если выражаться точнее, то появились не

сами женщины, а какие-то кровавые куски их тел. Кетрин, Дина и Мелисса

валялись бесформенной грудой прямо посередине подвала. Боже правый!

Что с ними сделали? Они были абсолютно голыми, все в крови и... какие-то

изорванные. Я даже боялась к ним подходить. Как это страшно выглядело!

Кровавая двигающаяся и стонущая куча мяса. Именно так бы я

охарактеризовала то, что увидела. Осторожно ступая, я подошла к ним и

встала, не решаясь прикоснуться. Но это пришлось сделать. Пусть я их

терпеть не могла, но бросить вот так совесть не позволяла. Оказывается, у

меня всё же была эта самая совесть. Я здоровой рукой стащила с вершины

этого нечто Кетрин. От неё почти ничего не осталось. У неё и так не было рук,

теперь ещё и одной ноги и вообще было непонятно, что от неё осталось.

Меня передёрнуло, когда я рассмотрела детально тела женщин. У них явно

не было шансов. Но я всё равно попыталась помочь им, хоть и была уверена,

что они не протянут долго.

Расположив их аккуратно на полу, я приступила к реанимационным

действиям. Что делать и как я не знала абсолютно, я просто доверилась

интуиции. У Дины на животе зияла огромная рана, из которой текла кровь.

Недолго думая, я села на колени и приложила руку к ране. Дина закричала,

но я, не обращая внимания на её крик, продолжила. Внезапно моё тело

задрожало, пропуская через себя волны энергии, и по рукам заструилось

тепло. Удивление на моём лице было сравнимо с удивлением Дины, которая

на миг перестала кричать и уставилась на меня.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила она, хватаясь за мою руку.

— Не бойся, ничего плохого.

Тепло достигло максимума, и ладони начало жечь. Но Дину этот жар не

касался, ей он, наоборот, помогал. Кровотечение потихоньку стало

останавливаться, а глаза Дины закрываться. Я убрала руку, которая была вся

в крови, и посмотрела на её живот. Остался шрам. Невероятно! Я исцелила

Дину! Обрадовавшись такому неожиданному успеху, я поспешила к другим

женщинам.

— Спасибо, — прохрипела Дина, останавливая меня. В её глазах плескалось

понимание всего ужаса той ситуации, в которой она оказалась. Похоже, тот

человек, которым она когда-то была, вернулся.

— Не за что. Спи, — ласково сказала я и направилась к Мелиссе.

У неё ничего не осталось от лица. Раньше не было глаза, теперь обоих. Всё

лицо было в крови, тело — исполосовано когтями. Ей я облегчила боль от

ран, нанесённых когтями. Глаза, увы, я вернуть не могла. Оторвав кусок от

халата, протёрла её лицо и еле сдержала крик. Страшней зрелища я ещё не

видела. Лицо с пустыми глазницами. Это должно быть дико больно. Почему

же тогда меня жалели? Почему я сейчас не лежала вместе с женщинами в

этой кровавой куче? Мелисса попыталась что-то сказать, но из её рта

вырвались лишь непонятные звуки, похожие на мычание. У неё не было

языка! Я не могла на это смотреть дольше, поэтому быстро отвернулась,

сдерживая тошноту, которая грозила разорвать меня. Ещё рука эта дурацкая

была одна! У меня так закружилась голова, что я чуть не упала, не было

возможности даже помочь себе рукой, опереться на неё. Дав себе пару

минут передышки, я вернулась к реальности. Оставалась Кетрин. С ней было

всё плохо, я бы даже сказала хуже некуда. Она действительно выглядела как

кусок мяса. Без рук, почти без ног и вся крови, она не стонала и не кричала.

Она просто ждала конца, ждала того избавления, которое принесёт с собой

смерть.

— Не трогай меня, — по слогам сказала она, точнее пробулькала, так как

кровь вытекала у неё даже изо рта.

— Я помогу тебе, дай мне хотя бы попытаться.

— Нет. Он сказал, что пришло моё время. Я ему надоела, — всхлипнула она.

Казалось, слеза скатилась по её щеке.

Опять она про эту любовь! Сколько можно? Даже умирая, они жалели только

о том, что хозяева их «разлюбили». Её не волновали эти жуткие раны, весь

ужас происходящего, эта кровавая баня. Лишь «любовь» заботила сейчас эту

женщину, которую растерзали как ненужную тряпку. Что ту скажешь —

высшее проявление любви.

— Что значит «пришло мое время»? Сейчас я помогу тебе, и всё будет

хорошо. Верь мне, — уверенно произнесла я и направилась к ней.

— Нет! Стой! — задыхаясь, крикнула она. — Ольга, не надо. Оставь силы, они

тебе ещё пригодятся.

— Но почему ты не хочешь дать себе шанс?

— Он сказал, что я больше не нужна.

— Да плевать на него и вообще на них всех!

— Ты не понимаешь. Мы — бездушные. Наша жизнь зависит от них, наших

Повелителей. У нас остались лишь тела, у нас нет душ, — с трудом

выговорила она, закрывая глаза.

— Не умирай! Слышишь! — закричала я, прикасаясь к ней рукой, пытаясь

передать как можно больше энергии. Тело Кетрин задрожало, она

приоткрыла глаза.