Записки моряка. 1803–1819 гг.

У тетушки моей было спорное дело с Шепелевыми, тянувшееся около 40 лет, самое ясное и справедливое с ее стороны, по которому она должна была получить иску с Шепелевых около 40 000 рублей асе [игнациями], и они друг с другом не видались, а дело велось их поверенными, находившими [в том] свою пользу. Когда я стал поверять предоставленные по купчей от тетушки земли, то нашел, что Шепелевы, пользуясь черезполосицею и тем, что тетушка моя, по своему нездоровью не могла наблюдать за полями и ограждать себя от насильственного захвата, завладели ее землею по разным смешанным с ними неразмежеванным участкам земли, до 80-ти десятин. Тогда я поехал с планами и крепостными документами к Елизавете Петровне Шепелевой[126] и просил, чтобы она согласилась возвратить давно захваченные земли, не прибегая к судам, а разобрать дома, при посредстве лиц благородных, предоставляя назначить посредников ей самой, даже ее двух зятей — Сухова-Кобылина[127] и генерал-майора [Николая Ивановича] Щукова и родственника ее Глебова, хорошо знакомого, как мне сказали, с законами. На моей же стороне были одни факты неопровержимые. В присутствии этих господ она согласилась на мое предложение и найдено было, что я был прав. Но когда они уехали, то поверенный успел перетолковать все иначе, и, когда я приказал крестьянам моим ехать в общий лес за дровами, тогда в Калужский уездный суд подана была от нее жалоба, что я не вправе иметь там владение. Пришлось и мне отыскивать свои права по суду. Я тоже подал от себя прошение, предоставя свои неоспоримые документы. Дело длилось, судья Баскаков и секретарь Молчанов находили, что я прав, и секретарь Молчанов не опровергал моего иска. Однако, дело все-таки не решалось. Тогда я прекратил знакомство с Шепелевыми.

Прошла зима, наступили теплые мартовские дни. Жена моя уже была на последних днях своей беременности, но повсюду со мною гуляла, не взирая на грязь и струившиеся ручьи. Стали показываться дикие гуси на закраинах реки и утки. Я с ружьем в руках пускался на охоту и она от меня не отставала. Ни я, ни она не понимали опасности, да и ей казалось, что в том беды никакой нет. Да, слава богу, беды и не случилось. Здоровье позволяло ей делать подобные неблагоразумные прогулки, и нам было очень забавно и весело встречать весну и смотреть на разлив реки, от одного берега до другого, на две версты расстояния.

При этом Лазарев прислал мне 4-весельную шлюпку с веслами и парусами, купленную за 700 рублей ассигнациями], в которой зимой привезены были все мои вещи, оставленные в Кронштадте. Только что прошел лед, я оснастил свою шлюпку и под парусами, всякий день катался по разливу, имея с собой своего человека Ивана Алексеева, служившего со мною в 1809-м году в Финляндии и в 1812–1813-х гг. — в Англии, на корабле «Мироносце», где он был приучен мною ко всем приемам бравого матроса, и смелого 20-летнего юношу. Этот молодой малый был отличный, трезвый и способный слуга. Он один заменял десятерых празднолюбцев старых дворовых людей из приданных, поступивших к нам на хлеба, самых ленивых из всей многочисленной дворни села Богородицкого.

При таких плаваниях и лавировке под паруса меня забавляло то, что пешеходы — мужички, возвращавшиеся домой из Калуги к празднику св. Пасхи, перевозились от Плетневки в Колышово с необыкновенною быстротою под парусами и с благодарностью предлагали медные деньги двум таким исправным перевозчикам, и, когда я отказывался брать за перевоз, то они, покачивая головой, никак не могли понять такого бескорыстия. Когда через 7 дней вода сбыла, то прекратились и мои плавания. В начале апреля река стала входить в берега, стали показываться плоты сгонщиков леса по Угре из Смоленской губернии, показалась травка, ракита, береза и ольха и [разные] другие кустовые деревья понемногу начали распускаться, снег везде сошел, дороги стали просыхать, и на святой уже было сухо. Пасха была этот год 14-го апреля. Паром уже был наведен, и ежедневно приносили нам сбор за перевоз. Эта статья хозяйства передана была от тетушки мне и поддерживала наше существование настолько, что мы не очень нуждались. Другая доходная статья Колышовского хозяйства — это были огороды по заливу, в лугах Резвани, дававшие до 2000 рублей асе [игнациями]. Они оставлены были тетушкою для себя. Паром давал круглым числом в лето до 1500 рублей ассигнациями.

В апреле я осмотрел все деревни и земли, доставшиеся мне от тетушки, и ознакомился немного с тем полеводством, которое велось у моей тетушки. Хотя я очень мало знал ведение хорошего сельского хозяйства, по образу моей морской службы я не имел случая видеть правильное земледелие, но здравый смысл, сметливость и некоторое теоретическое понятие, приобретенное мною из хозяйственных книг, прочитанных мною зимою, я уже настолько был посвящен, чтобы видеть недостатки в управлении хозяйством, особенно, когда они резко выказывались.