Записки Моро-де-Бразе

Александр Сергеевич Пушкин Записки бригадира Моро-де-Бразе (Касающиеся до турецкого похода 1711 года)

В числе иноземцев, писавших о России, Моро-де-Бразе заслуживает особенное внимание. Он принадлежал к толпе тех наемных храбрецов, которыми Европа была наводнена еще в начале XVIII столетия, и которых Вальтер-Скотт так гениально изобразил в лице своего капитана Dalgetty.[1]

Моро был родом французский дворянин. Вследствие какой-то ссоры принужден он был оставить полк, в котором служил офицером, и искать фортуны в чужих государствах. В начале 1711 года, услыша о выгодах, доставляемых Петром I иностранным офицерам, приехал он в Россию и принят был на службу полковником. Он был свидетелем несчастному походу в Молдавию и после Прутского мира был отставлен от службы с чином бригадира. Он скитался потом по Европе, предлагал свои услуги то Австрии, то Саксонии, то Венецианской Республике, получал отказы и вспоможения; сидел в тюрьме и проч.

Он был женат на вдове, женщине хорошей дворянской фамилии, и которая для него переменила свое вероисповедание. Она, как кажется, была то, что французы называют une aventuriere.[2] В 1714 году, г-жа Моро-де-Бразе была при дворе государыни великой княгини, супруги несчастного царевича, но не ужилась с молодым графом Левенвольдом и была выслана из Петербурга.

В 1735 году Моро издал свои записки под заглавием: M'emoires politiques, amusants et satiriques de messire J. N. D. B. C. de Lion, colonel du r'egiment de dragons de Casanski et brigadier des arm'ees de Sa M. Czarienne, а Veritopolis chez Jean Disant-vrai. 3 volumes.[3] В сих записках слишком часто принужден он оправдывать то себя, то свою жену. Они не имеют ни прелести Гамильтона, ни оригинальности Казановы: слог их столь же тяжел, как и неправилен. Впрочем, Моро писал свои сочинения с небрежной уверенносгию дворянина, а смотрел на их успех с философией человека, знающего цену славе и деньгам. «Qui que vous soyez, ami lecteur» говорит он в своем предисловии: «…quelque 'elev'e que soit votre g'enie, quelques sup'erieures que soient vos lumi`eres, quelque d'elicate enfin que soit votre mani`ere de parler et d''ecrire, je ne vous demande point de gr^ace et vous pouvez vous 'egayer en critiquant ces amusements, que je laisse а la censure publique; mais en vous donnant carri`ere а mes d'epens et aux v^otres, car il vous en co^utera votre argent pour lire mes ouvrages, souvenez-vous qu'un galant homme qui se trouve au fond du nord, avec des gens la plupart barbares dont il n'entend pas la langue, serait bien а plaindre, s'il ne savait pas se servir d'une plume pour se d'esennuyer en 'ecrivant tout ce qui se passe sous ses yeux. Vous savez qu'il n'est pas donn'e а tout le monde de penser et d''ecrire finement. Sur ce pied vous m'excuserez, s'il vous pla^it, s'entend, par la raison qu'il y aurait bien des gens inutiles, s'il n'y avait que ceux qui pensent et qui 'ecrivent dans le go^ut raffin'e qui s'en m^elassent; vous y perdriez les nouvelles de ces peys perdus, que je vous donne, o`u les bonnes plumes ne sont pas famili`eres. Adieu, lecteur mon ami, critiquez: plus il y aura de censeurs, mieux mon libraire s'en trouvera. Ce sera une marque qu'il d'ebitera mon livre et qu'il retirera les fruits de son travail.

Sunt sanis omnia sana».[4]

Записки Моро перемешаны с разными стихотворениями, иногда чрезвычайно вольными, большею частью собранными им, ибо он, вероятно, по своей драгунской привычке, располагал иногда чужою литературной собственностию, как неприятельскою.

Впрочем, он и сам написал множество стихов. Выпишем несколько строф из его оды к королю Августу, как образец его поэтического таланта.