Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год

Описание вазы: Ваза вышиной полтора фута, вылита из серебра, украшения из чистого золота, формы этрусской. На крышке золотой орел с императорской короной на главе, сидящий на круглом щите, в одной лапе держит турецкую луну, а другой опирается на щит, на котором вырезана следующая надпись: В память победы, одержанной Российскою эскадрою над Турецким флотом у острова Лемноса в Архипелаге 1807 года июня 19-го дня.

Четыре змеи в знаменование мудрости и вечности, извиваясь, составляют обе ручки вазы, и головами своими поддерживают широкий золотой пояс, на котором начертана эмалью следующая надпись: поднесена Его Превосходительству Г. Вице-Адмиралу и Кавалеру Дмитрию Николаевичу Сенявину Российскими Офицерами, на эскадре под его начальством находившимися, в изъявление своего к нему усердия, любви и благодарности 1809 года.

На средине вазы две золотые ветви: одна из дубовых, другая из лавровых листьев, во знаменование твердости и славы, с одной стороны обвивают золотое изображение Его Императорского Величества с надписью: АЛЕКСАНДР I, 1807 год, напоминающей победу при Лемносе под благоденственным правлением сего монарха одержанную. С другой стороны сии же ветви обвивают герб вице-адмирала Сенявина.

Нижняя конечность вазы украшена листьями и цветами Лотуса (растения, посвященного Нептуну и свойственного только водам архипелагским). На подносе три якоря, обвитые канатами, сходясь в одно средоточие, поддерживают и служат ей основанием.

Адмирал никак не ожидал такого явления; в продолжение речи смирение его боролось с сердечным наслаждением; по окончании же оной, когда поднесли ему изображение вазы, он едва прерывисто мог отвечать: «Почтенные мои товарищи, это уже слишком много – благородные ваши чувствования умиляют меня до глубины души – я не имею слов – не умею вам объяснить мою признательность… Но могу ли не принять столь неоцененного подарка – он будет сокровищем моим и единым заветным наследством детей моих». Едва Дмитрий Николаевич принял изображение вазы, клики «ура!» раздались на всей эскадре. Офицеры просили потом удостоить принять от них угощение. «Теперь я в вашем распоряжении», – отвечал адмирал. После сего все вышли. Между тем шканцы обратились в зал, красиво убранный флагами. Когда сели за стол, хор певчих, сопровождаемый оркестром музыки, пропел акростих, также на сей случай сочиненный.

Се! кто присутствием желанный,
Един всех веселит сердца?
Начальник славою венчанный,
Являет нам собой Отца.
Врагов России победитель,
И счастья нашего творец,
Надежда всех и покровитель,
Муж незабвенный для сердец.

5 июня адмирал в знак признательности давал офицерам бал и ужин. Праздник продолжался во всю ночь. Корабль «Твердый» представлял в сие время нечто необыкновенное. Освещенный фонарями, он казался огромным огненным столбом, возникающим из моря. Шканцы обращены были в великолепный зал, убранный зеленью, вазами цветов, картинами и разноцветными флагами; кают-компания и верхняя палуба до грот-мачты составляли две залы, с таким же вкусом убранные. Буфет был особенным образом устроен, бочки рому, лимонаду, портеру, шеры, портвейну и других вин висели на цепях. Бахус, увенчанный виноградными листьями, чрез кран наливая бокалы, потчевал гостей. В нижней палубе констапельная обращена была в театр. Таким образом, корабль превращен был в трехэтажный дом, в коем ничто не походило на корабль. Кроме англичанок украшали бал и россиянки, прибывшие из Лондона для отплытия в отечество вместе с экипажами. Угощение было истинное русское: удовольствие хозяина, ловкость, внимание его ко всем, разливали на общество непритворное веселье; все были счастливы, танцевали, резвились до свету. Хоры певчих, русские и цыганские пляски разнообразили занятие, и гости, особенно англичане, признавались, что они ничего подобного сему не видали.