Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год

1810 и 1811 годы прошли в совершенном бездействии. Столь долгое отсутствие из отечества, неизвестность, чем кончится такое неприятное положение, беспрестанная опасность быть взятым англичанами или испанцами и, наконец, неполучение из России в продолжение четырех лет никакого повеления, были достаточными причинами к скуке. Смерть священника лишила и последнего утешения веры. Почтенный старец, чувствуя свой конец, решился исповедаться у баталера[138]; причастившись святых тайн, он вздохнул, прижал к груди сосуд и умер как праведник[139]. Капитан Качалов посылал в город Тую офицера просить тамошнего епископа, чтобы позволил похоронить священника в монастыре или при другой какой церкви и приказал бы своему духовенству совершить обряд погребения с должной честью. К сожалению, ответ епископа был недостоин его сана. Он отказал в погребении священника по той единственно причине, что покойный не признавал власти папы и не был в зависимости Его святейшества. Такой отзыв показывает, до какой степени суеверно испанское духовенство; но, впрочем, нетерпимость римской церкви к другим везде такова же. По необходимости обряд погребения совершил, как умел, тот же баталер; тело погребено было на особом кладбище, отведенном для прежде умерших матросов.

В 1811 году по осмотре шлюпа испанским мастером, присланным из Ферроля, оказалось: кильсон и внутренняя обшивка совершенно сгнили, из 64 шпангоутов 64 найдено негодных; посему мастер и отказался чинить шлюп как уже более к службе неспособный. В начале 1812 года получены из России первые бумаги, и капитан-лейтенант Качалов, по высочайшему повелению объявил себя капитаном 1-го ранга. Наконец, к неизъяснимой всех радости 21 июня получено повеление отправиться в Россию. В тот же день шлюп перешел из Портелло в Виго и начал готовиться к отъезду. 5 июля в доме и в присутствии губернатора и других чиновников шлюп продан с аукционного торга за 10 000 испанских талеров. 16 июля на двух купеческих судах, нанятых нашим консулом Дубочевским в Лиссабоне, экипаж отправился в Россию. Таким образом, флот наш, по заключении Тильзитского мира лишенный сообщения с Россией, без надежды на помощь, оставленный посреди неприятелей и ложных друзей, стремившихся явно и тайно к уничижению чести и славы нашей, счастливо сохранен. Одна часть флота, в виду врагов, повелевающих морями, благополучно достигла союзных гаваней; другая, состоящая из кораблей, многими сражениями и долговременным плаванием расслабленных, в поздних днях грозной осени бурей разбита и, видимо, рукой Божьей спасена. После того, стесненная неприятелем, превосходным в силах и средствах, и столь же друзьями, как и врагами угрожаемая, благоразумной осторожностью и твердостью духа главнокомандующего из опасности, как из пламени, исхищена; ни один корабль не достался в руки неприятелю; все экипажи, опытом и храбростью изведанные, трудами и заслугами отечеству драгоценные, без потери возвратились в Россию. И, наконец, правительство наше за старые, неспособные к службе корабли, которые в свои портах долженствовали бы сгнить без пользы, получило чрез продажу оных за границей такую сумму, на которую у нас можно построить новые корабли.

Конец четвертой и последней части