Записки музыканта

— В бою нотариальное свидетельство не требуется, господин Плеван! — загремел дворянин из Кельвана; ему наконец удалось вывинтить шпагу из трости, и теперь он воинственно размахивал стальным клинком, сверкавшим даже при слабом свете блуждающего огонька, бывшего пикардийца Ги.

И тут трижды прокричала сова. Полковник со своими воинами вышел в поле, музыканту и доктору Сабату указал невысокий, поросший травой холм, на вершине которого рос каштан с искривленным стволом. Шуаны сели на коней, Дю Гранн прихватил с собой и волкодава, посадив его на круп своего коня. Полная луна стояла уже высоко, и видно было как днем. Поднялся ветер, в Бретани при полной луне всегда ветрено. Говорят, ветер поднимают мертвецы: в этот час они особенно резво носятся по полям. Сабат, получив пистолет, направился к холму по пастушьей тропе, музыкант последовал за ним. Они увидели, как по полю поскакали полковник и его соратники, а шуаны исчезли в лесу. Было договорено, что условным знаком будет крик совы — дважды — и протяжный свист. Придя на холм, Сабат ловко взобрался на каштан, а де Крозон спрятался в траве, присев на футляр с бомбардином.

— Вон они! — прошептал Сабат.

В лесу дважды прокричала сова и раздался протяжный свист. На дороге защелкали выстрелы. Сабат выстрелил в воздух, как ему было приказано, а де Крозон заиграл охотничий марш, который слышал в детстве, когда его отец отправлялся охотиться на дикого вепря в Геенне. Играя, машинально поднялся во весь рост. На дороге, где шла пальба, вдруг взметнулся столб пламени и прогремел оглушительный взрыв. У леса хлопали одиночные выстрелы.

— Должно быть, разнесло зарядный ящик, — пояснил доктор Сабат, слезая с каштана, так как у него кончился порох.

На скелете одной из лошадей подскакал дворянин из Кельвана со шпагой в руке.

— Vive le Roi![36]

— Ну как? — спросил Сабат.

— Шуаны покатили пушки по старой дороге.

Подъехали на конских скелетах Куленкур и господин де Нанси.

— Прекрасная стычка, господа! — прокричал полковник, салютуя соратникам шпагой, и со смехом добавил: — Надо отдать вам должное, господин музыкант, охотничий марш был великолепен! Можно было подумать, что это маршал де Тюренн форсирует Рейн!

— Кое-что и я сделал, — заявил господин де Нанси.

В ходе сраженья он срезал веревку от колодца и, подскакав поближе к противнику, сделал петлю и накинул ее на шею республиканскому офицеру, затем пустил коня вскачь и поволок бесчувственное тело по высокой траве. Куленкур был шокирован.

— Веревка — не оружие в честном бою, господин лоренский палач!

И сердито погрозил шпагой. Палач бросил конец веревки на землю и ускакал к башне. На перекрестке, где шла дорога на Сен-Мартен, еще слышались отдельные выстрелы.

— А, пока дожидаемся рассвета, нельзя ли еще раз послушать охотничий марш? — попросил дворянин из Кельвана.

Музыкант подошел взглянуть на убитого. Это был тот самый молодой человек в новенькой треуголке, который утром обогнал карету у брода через Ольн. Труп был истерзан, так как долго волочился по траве.

— Нам, мертвым, не разрешается хоронить покойников, — сказал полковник, спешиваясь.

Вдвоем с доктором Сабатом они взвалили труп на остов Гвардейца и медленно направились к башне, меж тем как в небе над горизонтом занималась заря. Убитого положили под навес. Мадам де Сен-Васс тоже подошла взглянуть на него.

— А я-то думала, он на свадьбу едет такой нарядный!

— Он был влюблен, — еще раз подчеркнул нотариус.

— Что на войне, что в любви опасности немало, — философски заметил дворянин из Кельвана.

— Музыкант, — сухо распорядился полковник, — подожгите навес!

Де Крозон послушно взял пук соломы, поджег его с помощью огнива. Навес представлял собой деревянное строение, крытое соломой и сеном, присыпанными сухой землей, — раздолье огню, да еще ветер раздувал этот огромный костер.

— Господин музыкант, играйте похоронный марш, — велел полковник.

Помощник регента понтивийской церкви заиграл траурную мелодию, какую обычно исполнял на похоронах членов своего религиозного братства. Вся компания вернулась к карете — уже наступило утро. Когда музыкант извлек из своего инструмента последние звуки затейливого финала, крыша навеса рухнула, во все стороны полетели искры и горящие щепки. Юноша, еще недавно полный жизни, нашел свою могилу под горящими обломками. Музыкант пошел к своим спутникам, на полдороге его встретил дворянин из Кельвана и дружески похлопал по плечу. Он был уже в дневном обличье.

— Ах, музыкант, слушать тебя приятней, чем наслаждаться любовью в объятьях женщины!

II