Записки начальника военной разведки

Получив в начале лета 1962 года долгожданный отпуск, я с женой Галиной Федоровной и трехлетней дочкой Катей без путевок, дикарями поехали в Гагры. Ежедневно, покупавшись и позагорав на пляже часов до 11, до наступления жары, мы шли на облюбованную скамеечку в тени. Однажды идем к скамейке, а она занята мужчиной и женщиной и такой же девочкой, как наша Катя. Я решил выжить со скамейки сидящих. Подошел и некрасиво сел рядом с мужчиной, задел его, рядом со мной села жена. Мужчина повернулся ко мне, на его лице было написано явное неудовольствие моим соседством. Я повернулся к нему и узнал Жукова. Мы слышали, что он тоже отдыхает в Гаграх. Моя жена, узнав его, тихонько толкнула меня локтем. Я отодвинулся от соседа и спросил его: «Вы маршал Жуков?» Он нахмурился и говорит: «Я маршал Жуков, а ты кто?» Я поднялся со скамейки, извинился перед ним и представился: «Я начальник разведки 20-й гвардейской армии ГСВГ, знаю Вас только по портретам, поэтому так неловко получилось». Его брови расправились, лицо стало спокойным, и начался разговор. Жуков расспрашивал об армейских делах, о берлинском конфликте, о командовании ГСВГ и армии, о настроении в армейской среде. Я добросовестно отвечал на все его вопросы. Рассказал ему и о том, как на семинарах по марксистско-ленинской подготовке мы его ругали за отрыв армии от народа, за стремление захватить власть. Жуков откровенно смеялся. Я понял, что после снятия его с поста Министра обороны и вывода из состава Политбюро у него не часто случались такие беседы. Жуков, в свою очередь, коротко рассказал о подписании Акта о капитуляции Германии, об обстановке того времени. Прямо, без оглядки давал нелестные характеристики генералам, занимающим высокие посты. Особенно нелестно он отзывался о Гречко, а о Якубовском говорил примерно так: «Если бы этому Ивану иметь столько ума, как его рост, то был бы от него какой-нибудь толк». Моя жена и жена Жукова отошли с детьми в сторонку, а мы продолжали задушевный разговор. Он поинтересовался, что нового появилось в разведке, каковы перспективы ее развития, кто возглавляет разведку в ГСВГ и др. Я охотно отвечал на все его вопросы.

Г.К. Жукову было в то время 66 лет, выглядел он усталым, возможно, болел, был бледен, но разговаривал живо, без труда. Одет он был в белую безрукавную рубашку, светлые брюки, на ногах открытые босоножки. Его жена выглядела очень моложавой женщиной, одевалась красиво, по-летнему. Девочка Маша выглядела очень симпатичной, подвижной.

В конце беседы я поблагодарил его за беседу, еще раз извинился за свой некрасивый поступок. В завершение я на клочке бумаги написал для него наш адрес в Гаграх, где мы снимали комнату и просил, что если он сочтет удобным и нужным, заходить к нам в гости. Этим я его растрогал, он заморгал глазами, положил свою руку на мою и сказал: «Ну, полковник, ты меня уважил, желаю тебе хорошей службы».

Вот такая получилась интересная встреча с нашим великим полководцем Георгием Константиновичем Жуковым, запомнившаяся на всю жизнь. Простота его общения, прямота разговора, свобода высказывания мнения по тому или иному вопросу послужили для меня хорошим жизненным уроком.

Глава 19 Снова работа в Генеральном штабе

Берлин в 1961–1962 годах был в центре всеобщего внимания. В Берлин приезжали разные правительственные, военные делегации, в том числе и по линии нашей разведывательной службы. В силу складывавшейся обстановки на острие событий оказалась разведка нашей 20 гвардейской армии. Мне, как начальнику разведки, успешно справившемуся с задачами, было много предложений по дальнейшему прохождению службы: в разведотдел штаба Сухопутных войск, на кафедру разведки в академию им. М.В. Фрунзе, на должность заместителя начальника разведки приграничного военного округа. Приехал в это время в Берлин начальник направления ГРУ ГШ, ведавшего частями спецназначения, полковник Патрахальцев Николай Кириллович, предложивший пойти к нему заместителем. Я дал согласие и был назначен на эту должность. Начальником управления, куда входили мы, оказался тот самый генерал-лейтенант М.А. Кочетков, который принимал меня в Москве в 1944 году после моего выхода из тыла противника. Тогда я ему представлялся в звании старшего лейтенанта, а теперь — полковника. Думаю, что он меня узнал, но ни он, ни я не подали вида, что когда-то встречались.

Части спецназначения реорганизовывались и приобретали новое качественное состояние, поэтому как специалиста с практическим опытом борьбы в тылу противника и опытом послевоенной службы меня и пригласил Патрахальцев.

Реорганизация наших частей спецназначения была ответом на создание мощных специальных войск в американской, английской, французской и других армиях блока НАТО. Мы в этом вопросе отставали от вероятных противников.

Началом создания диверсионно-разведывательных войск в армии США послужили сформированные шесть батальонов «Рейнджере» для ведения диверсионно-разведывательных действий в тылу противника.