Записки натуралиста

— А ты помнишь, как первую утку убил? — спрашиваю я Васю.

— Как не помнить, конечно, помню, — отвечает парень, а сам смеется.

И мне живо представилась эта охота.

Вот прямо на Васю летит большая кряковая утка. Вместо того чтобы дождаться, когда она подлетит ближе, он ложится на землю и быстро ползет ей навстречу. Да и где ползет — прямо по неглубокой воде, среди кочек болота. Потом гремит выстрел, и убитая утка падает на открытый плёс торфяного карьера. В то же мгновение мальчуган осторожно кладет свою новую одностволку на сухую кочку и в одежде бросается в воду. Проваливаясь до плеч и по шею в полужидкую торфяную грязь, он неудержимо стремится вперед и, наконец, хватает за шею убитую птицу.

— Во-о!.. — кричит он, поднимая над водой первую добычу. Поза мальчишки, его дикий вопль напоминают торжествующий крик краснокожего воина, снявшего скальп со своего противника. За вечерним чаем рассказал мне Вася, что накопил изрядную сумму денег и мечтает купить новое охотничье ружье.

— А где то, которое я тебе в Борок привез? — спрашиваю я парня.

— Цело и бьет по-прежнему хорошо. Но ведь одностволка, Евгений Павлович! Хорошую двустволку купить хочется.

— Что же, найдем и двустволку. Только знаешь, Вася, первое не продавай, на память его сохрани. А лучше братишке отдай — пусть охотится.

Порешили мы с Васей посмотреть, какие есть ружья.

Поздно мы легли в этот вечер. Вася быстро заснул, а я еще долго ворочался в постели, вспоминая беспокойную свинцовую воду, затопленные леса, песчаные островки и косы. Кажется, и во сне мне снилось, что, не ощущая трудностей, я скольжу на лодчонке по Широким разливам Мологи и снимаю свою двустволку, когда из затопленного леса взлетают утки.

— Послушай, Вася, что это ты в такую жару плащ на себя напялил? — спрашиваю я утром своего гостя.

— Нельзя никак, неудобно, Евгений Павлович: костюм у меня такой, что по Москве ходить стыдно.

— Вот уж неверно! Откуда ты взял это? В Москве так много народу, что ни меня, ни тебя никто не заметит и на наши костюмы не обратит внимания. Снимай-ка плащ, собирайся скорей, времени у меня не так много.

— Евгений Павлович, да ведь штаны у меня такие, что на улицу выйти нельзя.

Глянул я на штаны Васи и — что вы думаете? — не стал настаивать. Все штаны в заплатах, по швам разлезаются.

— Что же это, ты Вася, в таких штанах ходишь? Сам же говоришь, что зарабатываешь хорошо, а штаны драные.

— Вот так получилось! — смеется Вася. — Деньги есть, а купить нельзя. Как стал я на ружье откладывать, решил ни на что не тратить, пока ружья не куплю. Вот за это время мои штаны и разлезлись.

— Вот что я тебе предлагаю: сейчас штаны купим, — это рядом, напротив, — а потом по магазинам за ружьем пойдем.

— Нет, Евгений Павлович, сначала ружье. Вдруг дорого стоит, денег не хватит.

— Да я тебе дам денег, а ты потом вышлешь, — пытался убедить я своего гостя.

— Нет уж, давайте сначала ружье, а потом другое, — уперся парень.

— Эх ты, жених, а штаны драные! — махнул я на него рукой.

— Какой я жених! Я охотник, — отшучивался Вася. Нашли, выбрали мы с ним хорошее двуствольное ружьишко, попробовал его бой Вася за городом и, убедившись, что ружье бьет превосходно, счастливый укатил на Север — в Архангельск. Денег хватило и на ружье, и на брюки, и на другие покупки.

А впрочем, нет в этом рассказе ничего особенного. Ведь и я не смог бы поступить иначе, если бы у меня не было охотничьего ружья.

Да, укатил Вася на Север, в Архангельск, и давно уж молчит, не шлет весточки. Что тут поделаешь! Видно, опять частенько написать собирается, но — вот несчастье! — не дается ему эта премудрость.

НЕ ВСЕМ БЫТЬ ОХОТНИКОМ

В предыдущих очерках я рассказывал о ребятах-охотниках, бывших спутниках моих охотничьих выездов и экспедиционной работы. Интересный это и своеобразный народец. А сколько таких незаурядных ребят в нашей стране? Так много, что представить трудно. Откуда появилась и как развилась у них страсть к охоте, к натурализму, не вполне ясно. Впрочем, это и не имеет большого значения. Важнее другое. Большинство из них настоящие, прирожденные охотники. Их хлебом не корми, лиши всяких благ в жизни, только дай им ружье и возможность хоть не часто вырваться в лес и развлечься любимым делом — охотой.

Однако далеко не всем молодым людям прививается любовь к этому виду спорта. И хотя сплошь и рядом в семьях отцы и дядьки используют каждую свободную минуту, чтобы выбраться с ружьем за город, охота юношам все же не особенно нравится. За свою жизнь я не один раз сталкивался с подобными случаями и считаю их нормальным явлением. С не меньшим удовольствием иногда наблюдаю я, как у ребят проявляются другие полезные склонности. Одни интересуются устройством автомашины или трактора, другие — самолетом или электроприборами. Все это одинаково хорошо. Бояться надо другого. Страшно в детях отсутствие интереса ко всякому полезному делу.