Записки натуралиста

Однажды в Сентябре мы с Сергеем спозаранку пошли к Демержинскому обвалу. Еще стояла полная ночь и в ожидании рассвета мы уселись на камни.

— Помнишь, Сергей, куницу? — кивнул я головой на россыпи.

— Как не помнить, — ответил мой спутник. Такие случаи не забываются. Сколько в ту зиму с куницами историй было, — продолжал он. — С Василием, что под Кастелью живет, я из-за куниц совсем разругался. Как встретимся сейчас на улице, — он в одну, а я в другую сторону смотрим, не замечаем друг друга. А причина такая, что рассказать смешно.

И он рассказал действительно смешной и глупый случай, которым я уж позволю себе поделиться с читателем.

Как ни интересна охота за куницами, но вскоре всем стало ясно, что толку от нее мало. Иной раз несколько ночей сряду просидит в засаде охотник и даже не увидит зверя. Спустя некоторое время часть охотников излечилась от «куньей горячки» и опять занялась зайцами. Не надо, мол, журавля в небе, лучше синицу, да в руки. Для ловли куниц же стали употреблять особые ящичные ловушки — продолговатый ящик с падающей дверкой. Если зверь заглянет в такую ловушку и тронет приманку, тяжелая дверка захлопнется наглухо. И так как всем местным охотникам было хорошо известно, что куницы часто посещают окраины города, то и ловушки ставились неподалеку от жилых построек. При этих условиях не надо далеко тащить тяжелый ящик и проверить ловушку можно в любую минуту.

«Сергей, а Сергей!» — в одно прекрасное утро окликнул его знакомый охотник Василий. Сергей остановился. «Иди сюда, куницу поймал, помоги мне ее из ловушки вытащить». С мешком в руках Василий стоял на дне оврага, где среди камней была укреплена ящичная ловушка; ее дверка была закрыта. Услышав о кунице, Сергей забыл все на свете. Охотники поставили ловушки вертикально, натянули на один конец мешок и, выдернув из пазов дверку, вытряхнули в него зверя.

— Здоровая какая! — приподнимая мешок, торжествовал Василий, Сергей тоже протянул было к мешку руку. Но в этот момент куница забилась, пытаясь выбраться наружу.

— Подожди, — отстранил Василий Сергея, — еще выскочит, — и, чтобы оглушить куницу, размахнулся и ударил мешком о землю.

— Маааау, — послышался оттуда кошачий вопль.

— Да это кот, ты кота поймал!

— Какой там кот — говорю, куница! — и Василий трясущими ся руками приоткрыл мешок и заглянул внутрь.

Лицо его изобразило страшное разочарование — в мешке действительно сидел большой черный кот.

— Я тебе говорю — кот! — и Сергей последовал его примеру. Но, заглянув, тотчас подскочил, как ужаленный.

— Да ведь это мой кот, зачем ты его бьешь!

— А, твой? Так и получай его! — вспылил также Василий. С этими словами он с такой силой поддал мешок ногой, что злосчастный кот вылетел наружу и, шлепнувшись о землю, стремглав бросился по оврагу к жилым постройкам.

Во время поездки в Уссурийский край в самый разгар полевой работы заболела моя собака Гаудик. Карабкаясь по крутому щебнистому обрыву, он сорвал себе коготь и засорил ранку. Вскоре лапа распухла и, видимо, не давала ему покоя. Конечно, Гаудик и на трех ногах был готов следовать за мной куда угодно. Но, боясь осложнений, я запер его в своей комнате и ходил на охоту без собаки. Надо сказать, что с непривычки я сразу почувствовал себя в тайге одиноким и беззащитным… Это чувство мне самому казалось смешным и нелепым, ведь в руках у меня была заряженная двустволка, и чем в сущности мог защитить меня мой маленький, четвероногий товарищ? Но я так и не смог подчиниться логике — мне явно недоставало чутья, глаз и ушей верной собаки. Вместо того чтобы все свое внимание сосредоточить на птицах, я реагировал на каждый шорох и треск валежника — все мне казалось в тайге подозрительным. И не напрасно.

Уже на другой день я столкнулся с медведем. Зверь разворотил большой гнилой пень и, видимо, в тот момент был всецело поглощен муравьями; он заметил меня, когда я подошел к нему на близкое расстояние. Прозевал и я — ведь кругом царил подкупающий безмятежный покой. В десяти шагах от меня, услышав шаги, медведь резким движением поднял голову и замер на месте. Перед ним стоял человек. Маленькие глаза животного выражали испуг и недоумение. Но затем, сообразив в чем дело, он отрывисто рявкнул и кинулся прочь с такой поспешностью, что под его напором затрещала лесная чаща. Долго, как показалось мне, стоял я на том месте, стараясь вдохнуть в себя воздух, руки и ноги дрожали, а в воздухе еще продолжала висеть поднятая зверем мелкая пыль сгнившего дерева.

— Да почему вы не хотите брать моего Тузика? — кипятился после моего рассказа о случившемся ветеринарный фельдшер, У которого я поселился. — Ведь это настоящая зверовая лайка — на не уступит вашей собаке. Только не спускайте его с ремня первый день, а потом он сам никуда не уйдет от вас на охоте.