Записки натуралиста

В 1929 г. предстояли выборы академиков в Академию наук СССР. Кандидатуры широко обсуждались в газетах, была развернута кампания по выдвижению. Многие научные коллективы выдвинули на вакансии академиков-зоологов кандидатуры Н. М. Книповича и Л. С. Берга. Руководство Академии наук СССР даже предложило Николаю Михайловичу занять пост директора Зоологического института. В то время обязанности директора (после ухода с этого поста академика Н. В. Насонова) исполнял А. А. Бялыницкий-Бируля, крупный зоолог и прекрасный человек, но весьма преклонного возраста. Он просил освободить его от занимаемой должности. Неожиданно в период подготовки выборов новых академиков кто-то в Зоологическом институте выступил против А. А. Бирули. Дело обсуждалось на собрании коллектива, на которое явился и Книпович. Коллектив встал на защиту Бирули, очень активно поддержали его Н. М. Книпович и Л. С. Берг. Спустя несколько дней в газетах появилось письмо «молодых ученых». Они выступали против кандидатур Книповича и Берга, называя их представителями «реакционных» течений в науке. Отборочная комиссия спешно сняла кандидатуры Книповича и Берга; на пост директора Зоологического института был рекомендован Сергей Алексеевич Зернов, профессор гидробиологии Сельскохозяйственной академии. Став директором, он пригласил нас на работу в Севастополь.

Отклонение кандидатур таких крупных ученых, как Н. М. Книпович и Л. С. Берг, вызвало широкий общественный отклик. Уже во время следующих выборов в Академию наук СССР (1929) Книповича избрали почетным академиком и назначили председателем Северного филиала Академии. Лев Семенович Берг тоже стал академиком, правда, по географическому, а не по зоологическому отделению (помешал его антидарвинизм).

Наблюдая Николая Михайловича на протяжении длительного времени, я невольно обратил внимание на любопытный факт. До своего избрания в почетные академики (в 1927 г. он стал членом-корреспондентом) Книпович по сути дела оставался в тени, несмотря на огромные заслуги в науке, в рыбной промышленности и старые активные связи с партией. До революции вместе с сестрой Лидией Михайловной (членом ЦК ВКП(б)) Николай Михайлович принимал участие в подпольной работе, выполнял поручения Владимира Ильича Ленина, передавал по назначению письма и нелегальные издания, предоставлял большевикам свою квартиру. Владимир Ильич и Надежда Константиновна встречались с Книповичами как близкие знакомые. В. И. Ленин высоко ценил научный опыт Н. М. Книповича и принимал участие в организации Азово-Черноморской экспедиции. Незадолго перед смертью В. И. Ленин написал специальную записку о Н. М. Книповиче, в которой охарактеризовал его как человека, консультациями которого следует всегда пользоваться.

Итак, нужно было решать, переезжать ли в Севастополь. Представлялись новые возможности для работы, да и само предложение льстило нам, сугубым провинциалам, не прошедшим официальной школы в морской гидробиологии. Мы решили, что Новороссийская станция уже крепко стоит на ногах, подготовлена надежная смена, установлены достаточно широкие связи с научными учреждениями.

В Севастополе наши исследования имели перспективу дальнейшего развития и в теоретическом и в практическом отношениях. Мы не сомневались, что коллектив Севастопольской станции предоставит благоприятные возможности для нашего научного роста — ведь решили же севастопольцы пригласить к себе бывших «кустарей-одиночек» из довольно глухого в научном отношении уголка. Тем самым они как бы одобрили и деятельность Новороссийской станции, которую мы не только создали, но и которая создала нас, выпестовав на почве самостоятельных поисков, определявших особенности деятельности станции. Правда, мы несколько недоумевали, почему севастопольцы не выдвинули кандидата на заведование станцией из своей среды, а остановили свой выбор на мне.

По требованию Главнауки я после переезда в Севастополь в течение двух лет регулярно каждые три-четыре месяца приезжал в Новороссийск. Оставаясь там на несколько дней, я давал всевозможные консультации сотрудникам станции, оказывал помощь в научном руководстве их работами. Тем временем станция приступила к выполнению морских санитарно-биологических исследований и специального задания по детальному описанию ряда портовых районов Кавказского побережья, в том числе и Новороссийской бухты.

1930—1934 гг.