Записки нечаянного богача

На «балкон» влез почти без проблем, рука двигалась как всегда, и ребра почти не ныли. Прошел до первого поворота, где впервые увидел медведя. В бурлящем ручье плескалась рыба. Больше ей никто не угрожал. Через полчаса карабкания в гору по становившемуся все уже и уже карнизу забрался-таки на самый верх. Это была довольно большая ровная площадка со впадиной посередине, в которой лежало совершенно круглое озеро. Я такой формы нигде раньше не видел, ни по телевизору, ни в атласе. С дальней от меня стороны слышалось журчание ручья. Видимо, того, что впадал в Индигирку. Рядом с ним стоял гроб на трех ногах.

Я подошел и поклонился. Квест «сожги ритуальный этнографический памятник деревянного зодчества XVII века» мне выпадал впервые, поэтому как было надо поступать правильно, я представления не имел, и спросить было не у кого — я один на горе посреди лесотундры. Но очень не хотелось бы, чтобы дух шамана приходил ко мне потом во снах, садился и тянул сдавленным голосом через оттопыренную нижнюю губу что-то вроде: «да, ты спалил мой любимый гроб, потому что я тебя сам об этом попросил. Но ты сделал это без уважения!».

Сдвинув колоду, состоявшую из двух половин толстого ствола, сбитых между собой железными скобами, я начал со столбов. И порадовался, что цепную пилу с ручками тоже не забыл — кромсать вековые смолистые деревья топором я бы утомился. Их и пилить-то было тяжело. В результате получилось основание для костра вроде нодьи. И был приличный запас колотых дров. Я установил гроб между двумя длинными бревнами, на которых предварительно нарубил насечек чтоб схватились получше. Сами же бревна лежали на удачно нашедшихся на берегу неподалеку относительно ровных камнях — чтобы тяга была лучше. Сверху заложил дровами, посыпал опилками и запалил с четырех углов, благо, щепок оставалось достаточно.

Поднялся ветер. Не шквал-ураган, но вполне сильный и какой-то непривычно равномерный, как-будто в трубе. Пламя разгоралось, но вдруг вспыхнуло так, словно всю конструкцию облили бензином. Я сделал шаг назад и проговорил:

- Уважаемый Откурай! С какими словами нужно тебя проводить?

Костер гудел. Дым поднимался высоко к небу, что было совершенно непонятно при таком-то ветре. Но, видимо, мистике и физике обеим места не хватало — должна была остаться кто-то одна. Поэтому то, что два куба дров, пусть даже сухих, превращались в золу с такой пугающей скоростью, тоже странно было бы пытаться объяснить рационально.

- Прощай, Откурай! Никто не держит зла или обиды на тебя — не держи и ты. Легкого пути по небесам и звездам, которые ждут тебя. Мир по дороге! - и поклонился еще раз, до самой земли. Когда разогнулся — успокаивающийся ветер сдувал последний пепел. Осталось с десяток скоб, что удерживали колоду, что-то оплавленное, похожее на пряжку от ремня, и тонкое, источенное ржавчиной и огнем, лезвие ножа. Пока все остывало, я нарезал на берегу немного тростника и сложил в подобие циновки. Погрузил сверху оставшееся от шамана, прямо тщательно смел все с камней. Среди пепла обнаружилось несколько зубов. Отнес на вытянутых руках к ручью, где было пошире и можно было подойти, и опустил на воду.

Вечером, сидя у очага в избушке, я наконец-то не думал ни о чем. Неожиданный покой и умиротворение охватили настолько, что отключили разум вовсе. Спустившись с горы, я разобрал давно остывшие медвежьи когти. Где-то читал, что если на них оставить кожу или мясо — непременно будут вонять тухлятиной, вот все и вычистил. Развернул проветриться шкуру. Соли все равно больше не было, поэтому решил просто чуть подвялить на солнце. Нарезал медвежатины и угостил серого, который приходил каждый день. Попили с ним чаю. Ну, то есть я чаю, а он из ручья. И тоже предпочел «правый». И вот, проводив гостя, я спустился в домик, задвинул дверь, разжег огонь — и мозг отключился.

Я снова стоял на горе, шаман снова сидел на камне у берега. Только арангаса не было. Почему же старик остался?

- Уважаемый Откурай, почему ты здесь? - он-то наверняка должен знать.

- Плохо уходить, не отдарив за добро, Дима. Люди помнят, что зло надо наказывать другим злом. Поэтому его становится больше. А дарить добро в ответ на добро забывают, - медленно говорил шаман, не сводя с меня оранжевого глаза.

- Мудрая мысль, согласен с ней. Только мне не нужно подарков. Ты оставил мне жизнь, я освободил тебя — как раз добро за добро и получается? — спросил я.

- Не так. Если я не сделал зла, не убив тебя, то это не значит, что я сделал добро, - продолжал философствовать дед, - То, что ты ничего не просишь — хорошо. Делать что-то только для того, чтобы получить дар — хитро. Хитро — не всегда честно. Ты честный. В тебе говорит старая кровь. Ты сильный. Придумать дар для тебя — сложное испытание, - голос старика стал торжественным. - Мои внуки придут к тебе в поселке и отдадут эту землю. Я наказал им сделать так, они послушаются меня.

- Зачем мне земля твоего рода? Мой дом далеко отсюда, следить за стадами оттуда будет тяжело, а продать такой дар — значит, оскорбить тебя, - я растерялся не на шутку.